Эмма

– Нет, я помню, я отлично это помню! – воскликнула Эмма. – Мы говорили о хвойном пиве… Ах да! Мы с мистером Найтли сказали, что любим его, и мистер Элтон захотел тоже во что бы то ни стало его полюбить. Прекрасно помню… Погодите, мистер Найтли вот здесь ведь стоял? Мне кажется, он точно тут и стоял.

– Ах, не знаю. Не припомню… Очень странно, но не припомню… Мистер Элтон вот здесь сидел, это я помню, почти на моем месте.

– Ну, продолжайте.

– Нет, это все. Мне больше нечего вам ни показать, ни сказать… кроме того, что теперь я все это брошу в огонь, и хочу, чтобы вы это видели.

– Бедная моя, милая моя Харриет! Неужели вы и правда так радовались сим вещицам?

– Да, дурочка я такая!.. Но теперь мне очень стыдно. Ах, как бы я хотела все сжечь и тут же позабыть! Неправильно было хранить эти воспоминания уже после его свадьбы. Я знала, что неправильно… но мне не хватало духу с ними расстаться.

– Харриет, необходимо ли сжигать пластырь?.. Про старый карандашный огрызок я ничего не говорю, но ведь пластырь-то еще может пригодиться.

– Лучше я его сожгу, – отозвалась Харриет. – Не могу даже смотреть на него. Я обязана избавиться от всего… Вот так! Все! С мистером Элтоном – слава богу! – покончено.

«А когда же, – подумала Эмма, – дойдет дело до мистера Черчилля?»

Вскоре у нее появились основания полагать, что начало уже положено. Эмма надеялась, что, хоть цыганка и не нагадала Харриет счастливой судьбы, она, вполне возможно, ее устроила. Недели через две после того происшествия у них совершенно случайно состоялся знаменательный разговор. Эмма в тот момент думала совершенно о другом, и тем ценнее оказались слова Харриет. Они болтали обо всяких пустяках, когда Эмма вскользь заметила: «А когда вы выйдете замуж, Харриет, я бы вам посоветовала делать так-то и так-то», – и тут же об этом забыла. И вдруг после минутного молчания Харриет с очень серьезным видом произнесла:

– Я никогда не выйду замуж.

Эмма подняла взгляд и тут же все поняла. На мгновение она задумалась, стоит ли ей что-то отвечать на эти слова, но все же сказала:

– Никогда не выйдете замуж?.. Вот это новость.

– Да, я так решила и своего мнения не изменю.

Поколебавшись еще немного, Эмма спросила:

– Надеюсь, это не из-за… Надеюсь, это не связано с мистером Элтоном?

– С мистером Элтоном! – возмущенно воскликнула Харриет. – О нет! – а затем Эмма уловила едва слышное: – Куда мистеру Элтону до него!

Эмма задумалась пуще прежнего. Может, на этом остановиться? Пропустить последнюю фразу мимо ушей и сделать вид, что она ничего не подозревает?.. Но тогда Харриет еще решит, что Эмме ее судьба безразлична или что подруга на нее сердится. А может, промолчи она, Харриет сама решит продолжить откровения. Эмма теперь не желала вести прежних несдержанных, открытых и частых разговоров о надеждах и счастливых случаях… Она рассудила, что мудрее всего будет сразу сказать и узнать все то, что она и так собиралась сказать и узнать. Нет ничего лучше искренней прямоты. Она уже давно про себя решила, как далеко может зайти в своих стараниях. Для них обеих будет безопаснее, если Эмма сразу все выяснит, не успев дать волю своему воображению. Рассудив таким образом, она заговорила:

– Харриет, не стану делать вид, будто я вас не понимаю. Ваше решение, а вернее, предположение, что вы никогда не выйдете замуж, происходит из мысли, что человек, которому вы бы, вероятно, отдали предпочтение, гораздо выше вас по положению и потому никогда на вас не посмотрит. Верно?

– Ах, мисс Вудхаус, поверьте, я и не смею предполагать… Я не настолько безумна. Нет, для меня удовольствие просто восхищаться им издалека… и думать о его бесконечном превосходстве над всеми остальными – с признательностью, изумлением и благоговением, которых он так заслуживает, в особенности от меня.

– Харриет, меня это ничуть не удивляет. Оказанная вам услуга не могла не растопить ваше сердце.

– Услуга! Ах! Да я перед ним в неоплатном долгу!.. Одно лишь воспоминание о его поступке и о моих чувствах тогда… когда я увидела, как он идет ко мне… его благородный вид… и то, что я перед тем вынесла. И вдруг такая перемена! В одно мгновение! От полного унижения – к совершенному счастью!