Эмма

Вопреки тому, что обычно происходит в подобных случаях, ухаживания мистера Элтона лишь опустили его в глазах Эммы. Его признания и предложения сослужили ему плохую службу. Она не придавала никакого значения его заверениям, будто бы он к ней неравнодушен, и была глубоко оскорблена его притязаниями. Он хотел найти себе выгодную партию и посмел обратить свой взор к ней, прикинувшись влюбленным, но Эмма была уверена: обманутые ожидания не разбили ему сердца. Ни в его словах, ни в его поведении не было и намека на истинное чувство. Он сыпал вздохами и красивыми словами, но ни лицо его, ни голос не выражали искренней любви. Так и жалеть его нечего. Он всего лишь хотел возвыситься и обогатиться, и коли мисс Вудхаус из Хартфилда, наследницу тридцати тысяч фунтов, заполучить оказалось не так-то просто, то вскоре он попытает удачи с еще какой-нибудь мисс откуда бы то ни было с наследством в двадцать или десять тысяч.

И он посмел утверждать, будто бы она его поощряла, будто знала о его намерениях и принимала его знаки внимания, словом, собиралась выйти за него замуж! Он посмел счесть себя равным ей по рождению и по уму! Посмел свысока смотреть на ее подругу, так презрительно отзываясь о тех, кто ниже его по положению, однако совершенно не замечая разницы в положении с самой Эммой! Ему хватило наглости сделать ей такое предложение! Все это ужасно ее злило.

Возможно, несправедливо ожидать, чтобы он был способен прочувствовать, как сильно уступает ей и по одаренности, и по уму. Именно от недостатка этих качеств он, вероятно, этого и не осознавал. Но ведь не мог он не знать, насколько она превосходит его по богатству и положению. Не мог он не знать, что Вудхаусы, младшая ветвь старинного рода, уже не первое поколение живут в Хартфилде, между тем как Элтоны – никто. Разумеется, земельные владения Хартфилда невелики и со многих сторон окружены обширными имениями аббатства Донуэлл, на землях которого стоит и Хайбери, однако богатые доходы Хартфилда из других источников ставят его практически на одну ступень с Донуэллом во всем прочем. Вудхаусы уже давно завоевали особое расположение в местном приходе, куда мистер Элтон прибыл, чтобы зарабатывать свой хлеб, всего два года назад. Происходя из семьи торговца, никаким особым родством он похвастать не мог и как приходской священник имел возможность полагаться лишь на свой род занятий да собственную учтивость, которые и позволяли ему вращаться в высшем обществе. И он смел себе вообразить, будто она в него влюблена! Вероятно, на этом и строились его замыслы… Понегодовав по поводу ужасного несоответствия между его внешней обходительностью и внутренним тщеславием, Эмма вынуждена была все же признать, что сама была с ним столь услужлива и любезна, столь учтива и внимательна, что немудрено, как такой ограниченный и ненаблюдательный человек, вроде мистера Элтона, не догадавшись о ее истинных намерениях, возомнил себя ее избранником. Если даже она сама не смогла верно истолковать чужие чувства, то что говорить о нем, ослепленном, ко всему прочему, собственной корыстью?

Первую и самую ужасную ошибку совершила она сама. Глупо было так рьяно пытаться соединить двух людей. Глупо и неправильно! Она зашла слишком далеко, взяла на себя слишком много, слишком легко отнеслась к тому, в чем требуется серьезность, и чересчур усложнила то, где необходима простота. Эмму терзали стыд и совесть, и она дала себе слово никогда больше так не поступать.

«Ведь это я сама, – сокрушалась она, – вызвала в Харриет интерес к этому негодяю. Она бы, может, никогда о нем и не подумала, если бы не я, и уж точно никогда бы не питала никаких надежд. Она для этого слишком скромна и застенчива. Подумать только, как я могла приписывать эти качества и ему! Ах, надо было мне остановиться на том, что я уговорила ее отказать молодому Мартину. Тогда-то я была совершенно права, но тем и стоило довольствоваться, положившись в остальном на время и счастливый случай. Я ввела ее в хорошее общество, предоставила возможность найти человека достойного, но ни к чему было стремиться к большему. А теперь-то что будет с ней, бедненькой? Плохой я оказалась подругой. Как она расстроится… А я ведь и замену придумать не могу… Уильям Кокс? Ах, нет! Терпеть не могу Уильяма Кокса, этого наглого адвокатишку!»

Тут она запнулась, покраснела и посмеялась над собой, обнаружив, что повторяет свои же ошибки, а затем вновь погрузилась в серьезные и удручающие раздумья о том, что было, что может быть и что теперь будет. Она думала, как ей придется рассказать все бедняжке Харриет и как та будет страдать, представляла неловкость, которую будут испытывать они трое при встречах, и не могла решить, продолжать ли знакомство с мистером Элтоном. Ей придется подавлять свои истинные чувства, скрывать презрение и избегать огласки… Все эти мрачные мысли еще некоторое время занимали разум Эммы, покуда она наконец не легла спать, так ни к чему и не придя, а лишь убедившись, что совершила ужасную ошибку.