Эмма

— Ах, что касается моего отъезда, так это еще не скоро. Я буду здесь, покуда не понадоблюсь полковнику и миссис Кэмпбелл.

— О чем-то, быть может, покамест рано определенно говорить, — произнесла Эмма с улыбкой, — но думать, простите, уже пора.

Джейн улыбнулась в ответ:

— Вы правы. Мы подумали. Скажу вам по секрету (уверена, что вы никому не передадите): жить мы будем в Энскоме у мистера Черчилла — это решено. Только по меньшей мере три месяца надлежит соблюдать глубокий траур, ну а потом, полагаю, ждать уже не придется.

— Рада это слышать. Спасибо вам за прямой ответ. Я очень люблю определенность и открытость в делах и в речах. Ну а теперь прощайте, прощайте.

Глава 17

Благополучное разрешение миссис Уэстон от бремени осчастливило всех ее друзей, и если радость мисс Вудхаус от того, что любимая подруга жива и здорова, могла быть чем-либо доведена до еще более высокой степени, то только известием о рождении девочки. Эмма определенно желала, чтобы на свет появилась маленькая мисс Уэстон. Не признаваясь себе в стремлении когда-нибудь соединить новорожденную с одним из сыновей Изабеллы, она была убеждена, что и матери, и отцу нужнее дочка. Какое это будет утешение для мистера Уэстона, когда он состарится (а через десять лет состарится даже мистер Уэстон), — сидя у своего очага, наблюдать забавы, милые причуды и шалости ребенка, которого не придется отсылать из дома! Ну а в отношении миссис Уэстон и вовсе не могло быть сомнений: получилось бы даже обидно, если бы она, имея такой учительский дар, не смогла употребить его снова.

— Она уже испытала свои силы на мне, — сказала Эмма мистеру Найтли, — как баронесса Альман на графине Остали в романе мадам Жанлис «Адель и Теодор». Свою собственную маленькую Адель она воспитает по усовершенствованной методе.

— То есть станет баловать ее еще пуще, чем баловала вас, и при этом верить, что не балует вовсе. Только в этом и будет заключаться различие.

— Бедное дитя! — воскликнула Эмма. — Если так, то что же выйдет из девочки?

— Ничего особенно дурного. Она разделит судьбу тысяч других барышень. Ребенком будет невыносима, но, когда подрастет, выправится. В последнее время я сделался гораздо терпимее к испорченным детям, милая Эмма. Ежели всем своим счастьем я обязан вам, то это было бы с моей стороны черной неблагодарностью — проявлять суровость к таким, как вы.

Эмма рассмеялась:

— Я оказалась небезнадежна, потому что вы старались всячески противодействовать излишней мягкости других воспитателей. Едва ли я сумела бы побороть мои недостатки одной лишь силой собственного разума.

— А я не сомневаюсь, что сумели бы. Природа дала вам ум, мисс Тейлор — принципы. Мое же вмешательство способно было привести как к добру, так и к худу. Ведь вы вполне могли сказать: «По какому праву он читает мне проповеди?» И тон мой вполне мог показаться вам неприятным. Не думаю, чтобы мне удалось принести вам пользу. Скорее я принес пользу себе, сделав вас предметом нежнейшей привязанности. При всех ваших недостатках я не мог думать о вас без обожания, и, пока я приписывал вам всевозможные изъяны, вы еще тринадцатилетней девочкой внушили мне любовь.

— Да нет же: вы принесли мне пользу! — воскликнула Эмма. — Вы очень часто оказывали на меня благотворное влияние — чаще, чем я тогда хотела признать. Я уверена: вы были мне очень полезны. А ежели бедную маленькую Энн Уэстон и правда станут слишком баловать, то вы поступите очень благородно, если окажете ей такую же услугу, какую оказали мне. Только не влюбляйтесь в нее, когда ей исполнится тринадцать.

— Будучи девочкой, вы очень часто подходили ко мне этаким чертенком и говорили, что собираетесь сделать то-то и то-то. Papa вам, дескать, разрешил или мисс Тейлор позволила, а мне, как вы прекрасно знаете, это понравиться не могло. В таких случаях вы благодаря моему вмешательству вместо одного дурного чувства испытывали два.

— До чего же милым созданием я была! Неудивительно, что вы с такою любовью храните в памяти мои речи.

— «Мистер Найтли»! Вы всегда звали меня мистером Найтли, потому я не замечал, как церемонно это звучит. И тем не менее это действительно звучит церемонно. Я бы хотел, чтобы вы звали меня иначе, только не знаю как.

— Лет десять назад, когда на меня нашло одно из моих премиленьких настроений, я сказала вам «Джордж», думая, что вы обидитесь, но вы не возразили, и больше я этого не повторяла.

— Так повторите теперь.

— Нет, это невозможно! Я не могу звать вас иначе, как мистером Найтли. Разве только взять урок элегантного лаконизма у миссис Элтон и говорить вам «мистер Эн»? Ну уж нет, этого я тоже обещать не стану. — Засмеявшись и покраснев, Эмма прибавила: — И все-таки однажды я произнесу имя, данное вам при крещении. Когда это будет, я не скажу, но где — вы, возможно, угадаете и сами: там «А берет Бэ в законные жены, чтобы быть с ней в радости и в горе».