Эммануэль. Мадам как яблоко и мед

Аурелия попробовала на вкус уже трех мужчин и выискивала четвертого, когда почувствовала, как тяжелая рука опустилась на ее голову. Ей не пришлось оборачиваться, чтобы сразу понять, что это – ее незнакомец.

– Довольно. Иди за мной.

Плетеное кресло заскрипело под тяжестью незнакомца. Золотая маска на его лице с приделанной кудрявой бородой отливала в лунном свете серебром, голову украшал венок из дубовых листьев. Аурелия, пристроившись у него в ногах, потирала руки от холода. Хотя ночи были душными и теплыми, но она все равно дрожала от наготы, от усталости и выпитого вина. Незнакомец откинул край своей мантии, и Аурелия, прижавшись к его ногам, доверчиво, словно девочка, склонила голову ему на колени. Он положил свою широкую ладонь на ее волосы. Ее тошнило и хотелось плакать, но, ощущая тепло, исходившее от этого большого человека, и его твердую руку у себя на лбу, она мало-помалу успокоилась.

– Ты кто? – спросила она сонным голосом.

– Зевс.

– Я хочу знать, как тебя зовут по-настоящему…

Он расхохотался, его низкий смех вырывался из широкой загорелой груди:

– Я же тебе сказал: Зевс.

Глубокий голос незнакомца оказал на нее такое же умиротворяющее воздействие, как и тепло, исходящее от его тела. Аурелия пододвинулась к нему еще ближе:

– Ты мне обещал…

– Я помню. Но не сейчас.

– Почему?

– Ты хочешь сделать это от злости… и от усталости. Тебе просто надо, чтоб хоть кто-нибудь занялся тобой…

– А ты не хочешь мной заняться?

– Тебе надо научиться приходить к наслаждению по собственной воле, ведь до сих пор ты просто шла на поводу.

– Откуда ты знаешь?

– С тех пор, как ты переступила порог этого дома, я слежу за тобой, я знаю все, что с тобой произошло. Я ждал, когда ты будешь готова.

– Готова к чему?

– Готова последовать за мной.

– Куда?

– Ко мне, на остров… на Новый Ситер.

13

Аурелия так и уснула, склонив голову на колени Зевса. То, что случилось с ней потом, она помнила смутно, словно в тумане. То ее мучила тошнота, то какая-то женщина держала ее голову над тазом. Потом плеск волны… качающаяся почва под ногами… шум мотора… лодка…

Аурелия с трудом разомкнула опухшие веки. Ее мучила жажда… Ужасно хотелось пить… Она нащупала рукой прохладный графин и стала так жадно глотать воду, что вылила на себя половину его содержимого. Холодная вода привела ее в чувство. Она откинула мокрую простыню, провела влажной рукой по лбу и стала изо всех сил тереть глаза, думая про себя, что теперь веки набухнут еще сильнее. Но ей было все равно…

Остров! Зевс говорил о каком-то острове… Она нетвердой походкой добралась до окна и распахнула синие ставни. Белизна стен оказалась столь ослепительной, что пришлось сразу же зажмуриться. Постепенно привыкнув к яркому солнечному свету, она принялась осматривать комнату. Почему же она казалась ей такой странной? Аурелия взъерошила волосы, хорошенько потянулась и потерла ладонью нос. Небольшая кровать с белоснежными простынями, рядом – столик на трех ножках с теперь уже пустым графином, шестигранная терракотовая плитка на полу, стены, покрытые простой штукатуркой… Обычная комната, без всяких прикрас, как в простом доме на любом греческом острове. Безупречно белая и чистая…

Вот в чем дело – отсутствие пыли! Аурелия нагнулась и провела пальцем по полу. Ни следа от серо-желтой пудры, которую ветер приносит из пустыни. В домах Александрии от нее невозможно избавиться, она проникает во все углы. И воздух здесь совсем другой – чистый и плотный, лучистый, как сияние солнца, как синева моря.

Она долго плавала в море, потом растянулась на берегу, на плоском гладком камне, чтобы впитать в себя солнечное тепло. Отсюда, под шелест листьев олеандра, она любовалась игрой солнечных лучей среди листвы клематисов и асфоделуса, карабкавшихся по стенам одинаковых белых хижин, похожих на ту, где ночевала она. Похожие на кубики, они выстроились вдоль береговой линии, у подножия невысокой скалы цвета охры, с одной стороны которой возвышалось солидное строение с колоннами. Поначалу остров показался Аурелии необитаемым, и она чуть не решила, что она тут совсем одна, если бы не заметила вдалеке, в небольшой бухточке, стоящую на якоре шхуну, на бизань-мачте которой развевался сине-черный флаг.

Судя по положению солнца на небе, было где-то между тремя и четырьмя часами дня. Может быть, все люди были заняты послеобеденной сиестой? Они? Кто они? Боги вчерашней вакханалии? Тут же ужасные воспоминания всколыхнули ее память. Аурелия нахмурилась… Она вспомнила ссору с Давидом и то, что он сказал о ее новых друзьях… Стоило ли безрассудно следовать за Зевсом, никого не предупредив об этом своем решении? Надо бы срочно позвонить Элен или Софии.