Эмоциональность. Как чувства формируют мышление

Согласно современным Хиту представлениям, восходившим к теории влечений, людей в основном мотивировало желание избегать неприятных переживаний – таких как голод и жажда[139]. Однако Хит считал, что вознаграждение, или же удовольствие – мотиватор не менее важный, чем боль. Такой взгляд, вероятно, возник из клинического образования Хита: за несколько десятилетий до этого Фрейд рассуждал, что удовольствие играет центральную роль в человеческой мотивации. Среди тех, кто изучал физическую деятельность мозга, «принцип удовольствия» большой популярности не имел, однако Хиту он казался интересным. И потому Хит развил этот принцип: он выдвинул гипотезу, что в мозге должна найтись особая структура – или структуры, – производящая это переживание, то есть своего рода «центр удовольствия». Шизофрения, рассудил Хит, возникает из-за нарушения в работе этого самого центра удовольствия. «У шизофреников преобладают болезненные эмоции, – говорил Хит. – Шизофреники живут едва ли не непрерывно в состоянии страха, в режиме “бей или беги”, поскольку не ощущают удовольствия, нейтрализующего эти эмоции».

Хит решил, что, стимулируя мозг, можно создать переживание удовольствия и тем самым облегчить симптомы шизофрении. Он стремился разработать способ имплантировать постоянный электрод в мозг пациента и обеспечить ему возможность стимулировать себя самого по мере надобности – в точности так же, как можно закинуться аспирином, если разболелась голова. По словам его современников, он был не просто одержим идеей исцеления шизофрении, но и желал совершить «зрелищный» прорыв, и, вероятно, поэтому планировал, проводил и трактовал свои эксперименты тяп-ляп.

Услышать о своем враче, что он «опережает свое время», для нас, вероятно, не самое желанное. В конце 1940-х Хит свое время опережал. Ученые понятия не имели о том, где в мозге производится удовольствие; более того, мало кто верил, что центр удовольствия вообще есть в мозге – и никто, кроме Хита, его не искал[140]. Поэтому в том, на какие структуры воздействовать, подсказок у Хита не было почти никаких. Он продвигался в одиночку, тыкая людям в мозг своими свинцовыми электродами, полагаясь на метод проб и ошибок.

Не располагая современными технологиями, ученый вынужден был размещать электроды очень приблизительно, а если вводить их неаккуратно, можно причинить мозгу нешуточный вред. Распространены были и тяжелые инфекции. Или того хуже. У Хита из первых десяти пациентов умерли двое. У других возникли судороги. А один пациент, когда включили ток, начал кричать, после чего вскочил с кушетки, сорвал с себя одежду и завопил: «Я тебя убью!»

Отношение Хита к опасным осложнениям можно описать так: пациенты тяжело больны и, следовательно, терять им нечего. Пациенты действительно участвовали добровольно, и многие согласились бы с подходом Хита. Однако по нынешним понятиям такое отношение, если рассматривать его по этической шкале, едва ли не в одном шаге от средневекового. Один мой друг-нейробиолог как-то раз заикнулся о «возмутительной» допустимости экспериментов на людях в западной культуре – вплоть до 1980-х, а это вроде бы совсем недавно. Тогда в научной среде зародился некий аналог движения #ятоже[141], возникшего в результате переосмысления того, каким рискам допустимо подвергать испытуемых, и с тех пор стандарты экспериментов переменились. В результате кое за что из того, что считалось приемлемым до 1980-х, ныне можно оказаться за решеткой.

Хит прекратил свои эксперименты с шизофренией и электродами в 1955 году – и не из-за смертности испытуемых, а потому что его теория шизофрении оказалась ошибочной и предложенное им лечение не помогало. Однако подобно механику, который открывает лавку, торгующую глушителями, после того, как погорела его лавка, где продавались коробки передач, Хит не одно десятилетие после этого то и дело возвращался к своим электродным экспериментам – на пациентах с другими недугами, в том числе с нарколепсией, эпилепсией и хроническими болями. Продолжил он разбираться и с тем, как можно воздействовать на мотивацию и эмоции.