Эмоциональный мозг

Психика человека — продукт человеческой истории, его социального бытия. Она дважды детерминирована системой общественных отношений, потому что человек вырастает в общественной среде и потому что он присваивает опыт предшествующих поколений. Но преемником и носителем этих социальных влияний является материальный телесный орган — мозг, который работает по присущим ему законам, доступным познанию не менее других законов природы. Чем полнее и глубже мы познаем законы нашего собственного поведения, тем эффективнее окажутся средства формирования и совершенствования личности, методы обучения, воспитания и перевоспитания. Подобно другим достижениям науки успехи человековедения могут быть использованы и в прогрессивных, и в реакционных целях: для гармонического развития духовно богатой, творчески активной личности или для массового производства живых роботов.

Будем оптимистами и ограничимся только первым вариантом. Не таит ли и он потенциальной угрозы дальнейшему развитию цивилизации? Что если психологи будущего станут с самыми лучшими намерениями формировать идеальных людей в соответствии с исторически ограниченным представлением авторов об этом идеале? А потом выяснится, что идеал-то несовершенен, что в «модели» гармоничного человека предусмотрено далеко не все? И пойдут по миру идеальные люди, не выдерживающие испытания Будущим…

Скажем прямо: такая опасность человечеству не грозит. Не грозит потому, что природой наложен запрет, подобный запрету на изобретение вечного двигателя или на определение скорости электрона одновременно с его положением на орбите. Этот запрет — наличие сверхсознания, принципиальная невозможность произвольного вмешательства в механизмы творческой деятельности мозга. Человека можно лишить жизни или рассудка, но полностью запрограммировать его мышление и его поведение нельзя. И в этом, материалистическом смысле его психика обладает свободой развития, которую можно устранить разве что вместе с жизнью.

Итак, сверхсознание есть особый механизм высшей нервной (психической) деятельности, с помощью которого биологическая, а затем социальная эволюция «сняла» противоречие между объективной детерминированностью человеческой психики и необходимостью субъективно ощущаемой свободы выбора как обязательного условия развития личности, обогащения и возвышения присущих ей потребностей. По своему функциональному назначению этот механизм может быть сопоставлен с ролью мутаций в прогрессивном развитии живой природы от простого к сложному, имея в виду не лучшее приспособление к внешней среде, не повышение устойчивости (способности к самосохранению), но такое усложнение внутренней организации, которое позволяет живым существам осваивать новые, ранее недоступные сферы окружающего мира.

Уже на этом уровне возникновение принципиально новых живых существ с возросшими и расширившимися функциональными возможностями являет нам синтез детерминизма и свободы. Процесс биологической эволюции в одно и то же время «несвободен» по отношению к естественному отбору и относительно «свободен», независим от среды, в смысле изменчивости, вариабильности, новизны подлежащего отбору материала.

По справедливому утверждению К. А. Тимирязева, творческая деятельность мозга подобна «творчеству природы». Эта деятельность несвободна по отношению к действительности, ибо она должна быть адекватным, объективно верным отражением действительности, независимо от того, идет ли речь о научных теориях или о произведениях искусства. Вместе с тем только известная свобода процесса формирования научных гипотез и художественных замыслов от давления ранее накопленного опыта создает возможность развития и совершенствования человеческой культуры.

Наконец, на уровне социального поведения человека мы еще раз встречаемся с диалектически противоречивым единством детерминированности и свободы. Поведение человека, принимаемые им решения, его поступки в решающей мере детерминированы условиями его индивидуального развития, его воспитания, включающего всю сложную совокупность исторических, экономических, классовых, национальных и т. п. факторов. Социальные требования к субъекту не только многообразны, но и противоречивы: семья может требовать одно, ближайшее окружение (неформальная референтная группа) — другое, а интересы общества — третье. В конечном счете продуктивно то поведение, которое соответствует тенденциям социального прогресса, причем эти тенденции далеко не всегда совпадают с ранее сложившимися нормами, усвоенными субъектом. Вот почему его отношение к нормам с самого начала должно быть творческим с той степенью критичности, которая необходима для любого творческого процесса.