Эмоциональный мозг

Представления о решающей роли потребностей, о взаимодействии воли, сознания и сверхсознания привели нас не к решению проблемы детерминизма и свободы выбора, а к снятию этой проблемы как неправомерно поставленной и потому устаревшей. Объективная детерминированность поступков человека его наследственными задатками и условиями воспитания сочетается с субъективным ощущением свободы выбора и чувством личной ответственности. Это ощущение побуждает субъекта более всесторонне анализировать сложившуюся ситуацию и возможные последствия своих действий. Механизм сверхсознания защищает потребность, устойчиво доминирующую в структуре данной личности, от превратностей внешних влияний и способствует преодолению усвоенных субъектом норм, если они вступают в противоречие с результатами познания непрерывно развивающейся социальной действительности. Человек относительно «свободен» не на стадии отбора, где он детерминирован наследственностью, воспитанием, опытом и воздействием наличной ситуации, а на стадии генерирования вариантов, подлежащих отбору: если я располагаю только вариантами А и В, я не могу выбрать объективно наилучший вариант С, потому что он мне неизвестен. Чем богаче «психические мутации», комбинирующие имеющийся опыт в новых, не предрешенных одним лишь опытом, сочетаниях — тем шире диапазон возможного отбора при трансформации его результатов в поступок или в гипотезу, подлежащую дальнейшей проверке.

Какие выводы для теории и практики психологии следуют из развиваемых нами представлений?

Нужно до конца уяснить себе, что эмоции есть лишь вторичный продукт скрывающихся за ними потребностей, лишь индикаторы степени их удовлетворения. Например, страх — естественная реакция любого человека в случае, когда вероятность удовлетворения потребности сохранения (себя, других людей, сооружения и т. п.) становится низкой. Страх — это чувство нам знакомое, — заявил Нейл Армстронг — первый человек, ступивший на поверхность Луны. Иное дело трусость — страх, возникающий на базе доминирующей потребности самосохранения, которая преобладает над другими конкурирующими с ней социальными и идеальными мотивациями, — «самый худший из всех человеческих пороков» (М. Булгаков). «Всего обыкновеннее слышать жалобы на страсти, но как справедливо сказал Мабли: чем страсти сильнее, тем они полезнее в обществе; направление их может быть только вредно» [Лобачевский, 1976, с. 41]. Разговоры о «плохих и хороших» эмоциях, о «воспитании эмоций», о «развитии и обогащении эмоциональной сферы личности» и т. п. принадлежат вчерашнему дню науки. Воспитание есть формирование такого набора, иерархии и норм удовлетворения потребностей, которые были бы оптимальны для развития личности и общества в целом.

Апелляция к сознанию и сознательности — наименее продуктивный путь формирования сферы мотивов. Реальный путь — это вооружение субъекта теми средствами и способами, использование которых порождало бы положительные эмоции на базе социально ценных мотиваций. Особое значение здесь имеют потребности познавательно-творческого типа, способные доставлять радость и удовлетворение в процессе самой деятельности до момента достижения ее конечного материального и социального результата.

Вместо бесконечных теоретических объяснений, почему деятельность «для других» ценнее и лучше эгоистического стремления к целям «для себя», необходимо сосредоточить максимум усилий на повышении квалификации субъекта, в какой бы области он ни работал. Только квалифицированная деятельность объективно оказывается деятельностью «для других», одновременно принося субъекту удовлетворение всего комплекса присущих ему потребностей: материальных (вознаграждение), социальных (уважение, престиж), идеальных (реализация способностей и задатков).

Поскольку и воля, и сверхсознание (интуиция) связаны с потребностью, устойчиво доминирующей в структуре данной личности, они могут быть индикаторами этой потребности при диагностике социальной и профессиональной ориентации субъекта. Различные профессии имеют разный «допуск» к преобладанию тех или иных мотивов. Например, человек может быть очень продуктивен в реализации технологических задач, оставаясь преимущественно ориентированным на материальные потребности «для себя». Педагог и врач профессионально непригодны, если у них отсутствует доминирующая потребность «для других», а будущий ученый и художник никогда не достигнет сколько-нибудь высоких результатов, если в системе его мотивов не преобладает самодельная потребность познания. Разумеется, идеалом остается гармонически развитая личность, но, поскольку мир не состоит из идеальных людей, диагностика реально доминирующих потребностей бесконечно важнее для профориентации, чем сумма баллов, полученных на вступительных экзаменах в институт.