Эмоциональный мозг

При всем значении теоретического вклада И. М. Сеченова и И. П. Павлова в проблему волн этот вклад длительное время не получал должной оценки у психологов по той причине, что под термином «потребность» в психологии продолжали понимать только сравнительно элементарные биологические и материальные нужды человека, а волю традиционно связывали с сознанием, с интеллектом, способностью учитывать отдаленные последствия своих поступков. Вот почему требовался третий критический шаг — признание и экспериментальное доказательство многообразия и сложности человеческих потребностей, включая такие их разновидности, как потребность познания, творчества, создания произведений искусства и т. п. Именно такой универсальный смысл вкладывали в понятие «потребность» Маркс, Энгельс и Ленин, предлагая объяснять поведение человека не из его мышления, а из его потребностей. Естественнонаучным свидетельством разнообразия потребностей (включая саму волю как одну из них) явилась информационная теория эмоций, обнаружившая наличие потребности в основании любой эмоции человека.

Одновременно информационная теория эмоций показала дополнительность воли по отношению к эмоциям, поскольку зависимость эмоций не только от величины (силы) потребностей, но и от вероятности (возможности) их удовлетворения создает угрозу переориентации поведения на легкодостижимые цели. В противовес эмоциям воля стабилизирует поведение, способствует удержанию важных, хотя и труднодостижимых целей.

Уточнив внутреннюю природу воли, ее отношение к потребностям, эмоциям и мышлению, информационная теория эмоций позволила наметить пути к изучению мозговых механизмов воли.

Детерминизм и личная ответственность

Свыше ста лет материалистическая наука о деятельности мозга зиждется на положении, впервые со всей отчетливостью сформулированном Иваном Михайловичем Сеченовым в 1863 г.: «Выбор между многими возможными концами одного и того же психического рефлекса, следовательно, положительно невозможен, а кажущаяся возможность есть лишь обман самосознания… первая причина всякого человеческого действия лежит вне его» [Сеченов, 1961, с. 92]. Однако этика, краеугольным камнем которой является личная ответственность субъекта за совершаемые им поступки, с необходимостью требует свободы выбора. В противном случае категории совести, личной вины и ответственности теряют смысл. Это обстоятельство в свое время подчеркнул Гегель: «Этика… Первую идею, естественно, составляет представление о самом себе как об абсолютно свободном существе» [Гегель, 1970, с. 120].

Классики марксизма указали на принципиальную возможность преодоления этого противоречия. В. И. Ленин писал: «Идея детерминизма, устанавливая необходимость человеческих поступков, отвергая вздорную побасенку о свободе воли, немало не уничтожает ни разума, ни совести человека, ни оценки его действий…» [Ленин. Поли. собр. соч., т. 1, с. 159]. Настаивая наличной ответственности субъекта, общество требует от него соблюдения норм и правил, присущих данному обществу. Даже в том случае, если человек совершил проступок в результате плохого воспитания, не наказать его (то есть поступить «справедливо» по отношению к совершившему проступок) — значит поступить несправедливо по отношению к другим членам сообщества. Ответственность перед обществом возникает как неизбежное следствие общественной природы человека. «Безнравственное», с точки зрения критиков Сеченова, учение о «несвободе» воли гуманнее и нравственнее разглагольствований о ее «свободе». Зависимость человеческих поступков от среды, от условий воспитания побуждает стремиться к улучшению среды и к совершенствованию воспитания. Свободной злой воле общество может противопоставить только встречную жестокость.