Эмпат

Анья с ними говорила, пыталась усмирить их взволнованные души, однако разговоров становилось мало. В какой-то момент, под влиянием эмоций, они подходили непозволительно близко и начинали до нее дотрагиваться: хватали за руки, оттесняли назад, чем нарушали личное пространство. В точности так же, как недавно в коридоре до нее дотронулся чумоватый пациент.

Анья мгновенно каменела, извиняясь, отводила руки и, поймав глазами доктора Бергмана, мгновенно прижималась к нему. Только последнее случалось редко: чаще всего, поглощенный работой, он сидел на стуле напротив больных.

Анья старалась не теряться. Поскольку ближе подойти не получалось, она становилась у спинки кровати, владельца которой они обследовали, и как бы отключалась от присутствия людей. Чтобы с ложной увлеченностью и отсутствующим вниманием слушать то, что доктор Бергман говорит.

Становилось тяжело дышать. Анье не хватало воздуха, не хватало дуновения свежего ветерка. Под конец обхода, вконец обессиленная, она и вовсе стояла у окна, пытаясь вобрать в себя больше кислорода, дабы вспомнить: в которой по счету палате сейчас находится. Она с трудом выдерживала происходящее.

Потому, когда доктор Бергман объявил, что «миссия выполнена», и предложил сходить перекусить, Анья, испытав облегчение, охотно согласилась. Поесть и набраться сил не помешает. К тому же время наедине с начальником можно было использовать с пользой. Может, доктор Бергман сможет ей помочь? Сможет распознать и научно обосновать невразумительное состояние Аньи? Возможно, объясняется все куда как проще, нежели таинственный, непонятно откуда возникший дар?

Они подходили к столовой-кафетерию, предназначенной для рабочего персонала, когда доктор Бергман, внезапно остановившись, предложил заглянуть в соседнюю столовую, в которой обедали пациенты. Она находилась в другом конце коридора.

Анья сперва растерялась: меньше всего ей хотелось возвращаться к высасывающим соки больным: она и без того себя ощущала севшей, непригодной батарейкой. Но доктор Бергман был так воодушевлен и, казалось, не ждал от нее отказа, а сама Анья никогда не бывала в той столовой и давно хотела на нее взглянуть, что согласилась. И сначала даже обрадовалась, что не отказалась и решила пойти.

Потому что перед ней распростерлось удивительной полноты пространство: большое, стильное, живое, как пчелиный рой кишевшее людьми. Белые отштукатуренные стены походили на чистые, белоснежные холсты, на которых писалась затрапезная картина. Частью затрапезной картины являлись блестящие стеклянные перегородки: образуя зеркальные участки, они играли бликами солнечного света. Стройной шеренгой, один за другим, тянулись сдвоенные четырехместные столы. На тонких столешницах, по самому центру, красовались живые зеленые «кусты». Столешницы двух фактур: матовых белых и стеклянных, которых большинство, тогда как стулья походили на пластиковые.

И пол. Поверху стеклянный, он закрывал островки искусственной зелени, словно сгустки краски, разлитые по воде в хаотичной беспорядочной последовательности. Казалось, Анья шагает по озеру, по самой верхушке тончайшей глади, чистой и неестественно-прозрачной, не проваливаясь под красочное дно. Тогда как на дне, под хрустальной пленкой, зеленели молодые, сочные луга. Пригляделась: такие же зеленые «мазки» она приметила и под стеклянными столешницами.

Не отставая от доктора Бергмана, по одному из пяти широких проходов, Анья углублялась в шумный зал. В дальнем конце, стоило войти, она приметила длинную стойку: стойку для выдачи еды. В направлении хрома они и шли: доктор Бергман увлеченно осматривая людей, тогда как Анья стараясь на них не смотреть: восхищалась необычным дизайном. Однако не заметить масляных пятен, густыми кляксами разбавлявших картину, при всем желании не могла, потому нет-нет, да отмечала скопления людей.

Очередь выстроилась у раздачи, другая у пункта сдачи грязной посуды. Кто-то ходил по рядам, искал место для посадки, коих осталось немного. Кто-то просто ходил, смотрел, кто-то переговаривался с ближайшим окружением.

– О, Магнус! – внезапно воскликнул доктор Бергман, увидев одного из своих коллег. – Анья, займите очередь, я сейчас подойду, только обговорю один вопрос.

Доктор Бергман спешно ушел, оставив Анью смотреть ему вслед. Мало того, что он планировал здесь отобедать, так еще бросил Анью одну, в компании пристальных глаз.

Анья не могла не обратить внимание, что та же самая напряженная ситуация с устремленными на нее взглядами, повторяется и здесь.

Стараясь не глазеть без надобности по сторонам, Анья направлялась к стойке раздачи, однако на затылке вырос третий глаз, и Анья против воли видела все, что творилось вокруг нее.

А творилось странное. И страшное.

Люди поглядывали отовсюду: сидя за столами справа, за столами слева, через ряд, через два, рядом с окнами…

Сперва заметила мужчину: не донеся ложку ко рту, он застыл, провожая Анью настороженно-заинтересованным взором. У женщины, с ним по соседству, и вовсе загорелись глаза, будто по проходу шел слиток золота, и это не могло Анью не напрягать.