Эмпат

– Может, просто ответишь на вопрос? – Разговаривать с ним – огромный труд.

– Зачем тебе? – Либлик оглянулся.

– Хочу понять, какой ты.

– Такой, каким придумаешь.

Прошла еще минута.

– Мне всегда нравились художники, – ответила Анья на ранее заданный вопрос. – Странно-талантливые, тонко чувствующие, беспокойные. Не такие, как ты.

Когда ее разбудили, за окном стояла темень.

– Собирайся, – велел Либлик.

Анья умылась, собралась и вместе с Либликом вышла из комнаты.

– Куда мы идем? – спросила Анья.

– На твою презентацию, – ответил Либлик.

Анья удивилась. Что еще за презентация? Однако пояснений и дополнений не последовало, и Анья повторила попытку узнать подробности.

– Каков план? – Идти, не зная куда, и, не понимая зачем, не слишком приятно. Просыпались сомнения. Сомнения просыпались периодически, но она упрямо их отгоняла. Сегодня же, на благодатной почве беспомощности, в оковах серой предрассветной улицы, они не желали ее покидать. Правильно ли сделала, согласившись рассказать о себе другим? Хотя она не соглашалась: за Анью «согласились». Однако и своей вины не отрицала: Анья чересчур доверилась Либлику. Верно ли тем самым поступила? Кто знал, что он в действительности задумал, и кому это выгодно помимо него.

– План – дойти до ближайшей площади.

Значит, площадь. Уже интересно.

А затем про сомнения забыла, так как увидела что-то невероятное.

По земле пробежала трещина: зигзагоподобная, аккуратная и тонкая. Взгляд моментально приковало к тротуару, и Анья против воли проследила за струной.

Следом, не затягивая, пробежала вторая, но теперь по центру проезжей части, в направлении одностороннего движения машин. И не заметить эту было невозможно: глубокая, кривая и массивная, расколовшая асфальт на две половины.

– Назад! – услышала Либлика.

Анью оттолкнули. Она влетела в открытый закоулок. И спасибо, что влетела, потому что на тротуаре образовалась пропасть, какая образуется после бурения.

Либлик оказался по другую сторону баррикад. Пытаясь совладать с движением транспорта, в попытках отыскать безопасную точку, он озирался по сторонам.

– Что происходит? – закричала Анья.

– Беги на площадь! – крикнул Либлик и, не успел отвернуться, как летел, отброшенный, вперед: его сбила машина.

Анья зажала рот ладонями. Оцепенение сковало тело. Но тут посмотрела под ноги: одна за другой побежали трещины, цепной волной, большие и маленькие. Побежала и Анья.

Трещины пошли по зданиям, прорезая каменные и стеклянные фасады. Догоняя, а затем опережая, они сопровождали Анью всю дорогу.

Приближаясь, еще на расстоянии, Анья заметила столпотворение. Много: собралось очень много людей.

Вошла в поток. Пара тройка человек перерастала в дюжину, жидкая куча обращалась в массивную группу, во вторую, в третью. Группы формировались в коалиции, коалиции разрастались до неразличимой в границах массы… Здесь были сотни, если не тысячи.

Под ногами трескалась земля, когда Анья обходила супружеские пары, женщин с детьми, мужчин и подростков. Здесь были все. Кто-то стоял особняком, кто-то в парах, квартетах и квинтетах. Анья шла, оглядывала собравшихся и, в попытках восстановить дыхание, искала ответ на вопрос: что теперь делать?

Куда идти? Что предпринять? Во что втянул ее Либлик?

И тут, в самом центре площади, увидела ее. Миру.

Остановилась. Анья не верила глазам. Мира стояла, окруженная людьми, являясь частью чьего-то окружения. Как и прежде в куртке и джинсовых брюках, развевая розовые пряди, она смотрела перед собой.

Мира заметила ее, и Анья направилась к ней. Взгляд подруги призывал, она не случайно оказалась здесь.

Анья остановилась в нескольких шагах.

– С тобой хотят поговорить.

– Ты здесь для этого? Чтобы пригласить меня на беседу?

Мира промолчала.

– Ты всерьез считаешь, что я пойду? К людям, желающим держать меня на цепи?

– Я бы хотела, чтобы ты пошла. Я советую с ними поговорить.

«Для чего?» – спросила молча.

– Рейнард Либлик тебе не друг.

– А Гросс, очевидно, друг.

– Альвар тоже не друг. Но с ним у тебя больше шансов выжить: выжить в качестве ню-Веги.

– В том-то и дело: я не хочу выживать. Я хочу жить полноценной жизнью, той самой, которой жила до того, как во мне проснулся дар. Этого Альянс дать не может. Напротив, именно Альянс втягивает меня в кошмар, в беспощадную игру на выживание.

– Прежнюю жизнь тебе никто не вернет. Это невозможно. Ты – другая. Ты изменилась, и твой мир изменился тоже. Он никогда не станет прежним, потому что прежней не станешь ты. Как бы того ни хотела, ты новая формируешь новую реальность. Понимаешь? Это как пытаться влезть в старую одежду, которую давно переросла. Для чего? Это глупо. Ничего, кроме мучений, такие попытки не принесут. Откройся новому.

Правда заключалась в том, что она уже открылась. Только «новое» никак не ассоциировалось с Альянсом.

– Не с ними.

Мира того не показала, но она расстроилась. Анья знала.

– С тобой хотят поговорить, – повторила Мира. – И мне не хочется произносить такое, но…эти люди на твоей ответственности.

Анья огляделась. Обеспокоилась.

– О чем ты?

– О том, что от тебя зависит их благополучие.

На что намекает Мира?