Empire of Liberty: A History of the Early Republic, 1789-1815

СЕНАТ считал себя явно выше "нижней" палаты, названной так, возможно, потому, что палата находилась на первом этаже Федерального зала, а палата Сената - на втором. Хотя Сенат не совсем ясно представлял себе свои отношения с законодательными собраниями различных штатов, которые, разумеется, являлись его выборщиками, он, безусловно, обладал очень высоким чувством собственного достоинства. В то время как Палата представителей была занята принятием законов, определением доходов нового правительства и созданием нескольких исполнительных департаментов, Сенат проводил время за обсуждением церемоний и ритуалов, возможно, потому, что ему больше нечем было заняться. Во время первой сессии он инициировал только один законопроект - о создании судебной системы. Дела пошли настолько плохо, что сенаторы стали приходить в зал только на час или два утром. "Обычно мы оставались в сенатской палате примерно до двух часов, - признавался сенатор Уильям Маклей из Пенсильвании, - независимо от того, делали мы что-нибудь или нет, чтобы поддерживать видимость бизнеса". Но даже с этим, - сказал он, - мы, похоже, покончили".31 К счастью для сенаторов, общественность мало что знала об их деловой практике: в отличие от нижней палаты, Сенат решил не открывать свои дебаты для публики.

Установить правила этикета для Сената оказалось непросто. Как Сенат должен был принимать президента Соединенных Штатов? Как следует обращаться к президенту? Как должны обращаться друг к другу сенаторы? Должны ли они называть друг друга "достопочтенный" или нет? Должен ли у них быть сержант по оружию, и если да, то как он должен называться? Должны ли они обращаться к спикеру нижней палаты как "почтенный" или нет? Они перелопатили древнюю и современную историю в поисках примеров и прецедентов, задаваясь вопросом, "имели ли в виду создатели Конституции двух царей Спарты или двух консулов Рима", когда создавали президента и вице-президента, или же итальянский реформатор XIV века, помешанный на титулах, стал для них наглядным уроком.32

Особенно запутался вице-президент Джон Адамс. Он знал, что является вице-президентом Соединенных Штатов (в которых "я - ничто, но могу быть всем"), но он также был президентом Сената. Он был сразу двумя чиновниками, и, возможно, именно поэтому огромное кресло, в котором он сидел, было сделано достаточно широким, чтобы вместить двух человек. Но Вашингтон прибыл в Конгресс для принесения присяги в качестве президента, и нужно было ответить на вопросы этикета. "Когда президент войдет в Сенат, кем мне быть?" спросил Адамс у своих коллег, испытывая явное беспокойство. Не мог же он тогда оставаться президентом Сената? "Я хочу, чтобы джентльмены подумали, кем я буду". Переполненный тяжестью этой дилеммы, Адамс откинулся в свое бархатное кресло с балдахином, а сенаторы молча смотрели на происходящее, некоторые из них с трудом подавляли смех.

Во время последовавшей за этим паузы сенатор Оливер Эллсворт, один из членов Конституционного конвента и эксперт по судебным вопросам, нервно листал Конституцию. Наконец Эллсворт поднялся и торжественно обратился к вице-президенту. Он сказал Адамсу, что где бы ни находились сенаторы, "сэр, вы должны быть во главе их". Но что дальше - тут Эллсворт ошеломленно оглянулся, словно перед ним разверзлась огромная пропасть, - "я не берусь сказать".33

В день инаугурации президента, 30 апреля 1789 года, вице-президент и Сенат еще больше сомневались в том, что делать. Адамс, который, по словам сенатора Маклая из Пенсильвании, больше обычного был погружен "в размышления о собственной важности", снова попросил Сенат дать ему указания. Когда президент обращается к Конгрессу, что должен делать он как вице-президент? "Как мне себя вести?" - спросил он. Что должен делать Конгресс? Должен ли он слушать президента сидя или стоя? После этих вопросов последовали долгие дебаты, в ходе которых сенаторы пытались вспомнить, как англичане решали подобные вопросы. Сенатор Ричард Генри Ли из Вирджинии вспомнил, что в молодости, когда он жил в Англии, король обращался к парламенту, когда лорды сидели, а общинники стоя. Но затем сенатор Ральф Изард из Южной Каролины напомнил своим коллегам, как он тоже часто посещал английский парламент и рассказал им, что "общинники стояли, потому что у них не было мест, на которые можно было бы сесть". Вице-президент усугубил путаницу, сказав, что каждый раз, когда он посещал парламент в подобных случаях, "там всегда была такая толпа и дамы, что он, со своей стороны, не мог сказать, как это было".34