Empire of Liberty: A History of the Early Republic, 1789-1815

Гамильтон и большинство других федералистов были привержены традиционному представлению об обществе как иерархии степеней и рангов, где люди связаны друг с другом вертикальными узами, и они верили, что Америка естественным образом будет двигаться в этом направлении, как только улягутся беспорядки, вызванные революцией. Различия в статусе, права старшинства, отношения между покровителями и клиентами, а также обязанности, которые все должны выполнять перед теми, кто выше их - от обязанностей ребенка перед родителем до обязанностей гражданина перед правительством, - в значительной степени определяли мышление федералистов. Гамильтон, например, считал, что "механики и промышленники всегда будут склонны, за редким исключением, отдавать свои голоса купцам, отдавая предпочтение лицам их собственных профессий или ремесел. . . . Они знают, что купец - их естественный покровитель и друг".19 Федералисты были хорошими республиканцами, поскольку верили в выборы как источник политического лидерства, но они также считали, что выборы должны приводить к власти покровителей, мудрых и добродетельных, то есть таких же людей, как они сами.

Революция, возможно, и была посвящена свободе, но к 1790 году большинство федералистов считали, что американцы освободились от британского контроля и больше не должны думать о свободе так исключительно и страстно. Кроме того, говорили федералисты, истинная свобода - это разум и порядок, а не разнузданность. Народные страсти, развязанные революцией, по их мнению, должны быть сдержаны. Считалось, что в энтузиазме 1770-1780-х годов слишком многие американцы позволили разговорам о свободе и равенстве вскружить им голову; они разгулялись и нарушили иерархический порядок, который сделал возможным все цивилизованное общество.

Хотя многие федералисты не желали публично высказывать свои мысли об обществе, большинство из них считали, что "различия в ранге и состоянии в жизни" естественны и неизбежны. "Должны быть, - заявлял бостонский священник и известный географ Джедидия Морс, - правители и подданные, хозяева и слуги, богатые и бедные. Человеческое тело не может быть совершенным без всех его членов, некоторые из которых более почетны, чем другие; так и с политическим телом".20 Одни рождены, чтобы править, другие - чтобы служить. То, что одни рождены быть "философами, законодателями и государственными деятелями", а другие "предназначены для работы руками", было общей темой консерваторов повсюду. Таланту следует дать возможность подняться, но после того, как он поднялся, его должны уважать те, кто ниже его по положению. Идеальное гармоничное общество признавало "необходимость субординации", в котором каждый находил бы свое место и не пытался достичь ранга, для которого он не годился. По мнению критиков, федералисты хотели видеть в Америке "европейское состояние общества".21

Никто не был так убежден в неизбежности иерархической структуры американского общества, как новый министр финансов. Пока Гамильтон ждал, пока американское общество созреет, ему и другим федералистам пришлось бы искусственно создавать то, чего обществу не хватало от природы. Гамильтон верил в социальную иерархию, в которой доминировали джентльмены, люди досуга, меценаты, живущие на нетрудовые доходы - доходы, получаемые от арендной платы с арендаторов, сборов, процентов по облигациям или денег, взятых в долг. Эти немногие были влиятельными людьми, которые, подобно Уильяму Куперу из округа Оцего, штат Нью-Йорк, управляли своими местными сообществами благодаря своему богатству и власти. Гамильтон надеялся, что политические лидеры будут формироваться из этого класса джентльменов, у которых в идеале не должно быть интересов, которые нужно поддерживать, пока они занимают государственную должность.

Несмотря на то, что Гамильтону периодически приходилось покидать свой пост, чтобы заниматься юридической практикой, он упорно старался соответствовать этому идеалу. Другие, например Джон Джей, соответствовали этому идеалу легче. Предположительно, они обладали достаточным богатством и досугом, чтобы взять на себя бремя государственной службы, не ожидая высоких окладов или больших денежных вознаграждений. Другие же, как знал Гамильтон, были спекулянтами и биржевыми дельцами, жаждавшими лишь нажиться на правительстве. Даже если эти богачи и были корыстными интриганами, тем не менее новое правительство нуждалось в их поддержке, более того, в поддержке всех влиятельных людей на вершине общества, независимо от их характера и уровня добродетели и бескорыстия. В традиционной для XVIII века манере Гамильтон видел, как эти немногие на вершине распространяют свое влияние и покровительство на различные уровни и степени общества. Гамильтон, как и большинство федералистов, полагал, что политика в значительной степени сводится к тому, чтобы заручиться поддержкой этих влиятельных покровителей. Захватив этих немногих, думал он, государственный деятель неизбежно захватит все общество.