Энергетика истории. Этнополитическое исследование. Теория этногенеза

Политика – это деятельность, преследующая цель воплотить в жизнь общественные идеалы этноса, идеалы мироустройства и наилучшим образом обеспечить его материальные интересы, что в совокупности можно обозначить как «благо общее» (общенародное). Важно отметить, что политика имеет своей целью не только материальные интересы и житейские выгоды, но выше всего – идеальное содержание. Для древних греков полис был не только местом, где им хорошо и комфортно жилось; полис для грека – это прекрасное тело, идеальная форма человеческого общежития, высшая ценность этого мира. Также и для римлянина его республика была не только подателем определённых прав и земельного участка, но воплощением справедливости и свободы. Так что подлинная политика – дело далеко не «грязное»; а грязные дела «политиков», по-видимому, никакого отношения к политике не имеют.

Политика осуществляется различными способами, основной из них – способ прямого властвования. А государство есть особая организация, предназначенная для осуществления политики путём прямого властвования. Таким образом, в здоровом обществе народ, политика и государство скреплены неразрывной связью. В основе гражданского общества лежит совместное политическое действие (со-действие) граждан, а источник этого совокупного действия – этническое, национальное сознание. Ведь «общее благо» возможно лишь там, где между людьми существует реальная органическая (этническая) связь. Общество можно назвать гражданским лишь в том случае, если в политике его властей находит утверждение некое существенное и неотъемлемое для каждой личности данного общества содержание (этническое содержание). Форма правления при этом определяющего значения не имеет.

В обществе атомизированном, распавшемся на независимых и отчуждённых субъектов, людей реально ничего не связывает, а общее благо здесь вещь абстрактная. По мере перехода западных стран к такому обществу умирает и гражданское сознание. Затемняется даже сам смысл термина «гражданское общество». Ведь то, что разумеют под этим на Западе, вообще имеет отдалённое к нему отношение; это скорее общество частных отношений, индивидуальное или индивидуумное общество, – так вернее его определить.

Западные идеологи настолько исказили сущность и смысл понятий, что уже сами не замечают, какую нелепицу они временами несут. Вот, к примеру, что утверждает Пайпс: «Граждане древних Афин обладали политическими, но не гражданскими правами, а привилегированные подданные некоторых просвещённых деспотов были наделены правами гражданскими, но неполитическими»[60]. Итак, по Пайпсу, граждане гражданскими правами не обладали, а неграждане (подданные деспотии) гражданскими правами обладали. Большего абсурда нарочно измыслить невозможно! Браво, мистер Пайпс! Уже отсюда можно понять, что все подобные идеологи отстаивают не гражданское общество и не демократию, а прокладывают путь «просвещённой» деспотии, «привилегированными подданными» которой они себя видят.

Словно вовсе позабыв о сути феномена гражданственности, западные политологи и их российские выученики валят в одну кучу и объявляют гражданскими все человеческие связи, – только бы они не имели отношения к государству. Кто-то объявляет институтом гражданского общества уже и семью (причём важнейшим институтом!). Можно поздравить господ учёных с таким открытием; в таком случае одним из образцов гражданского общества может служить хоть Османская империя, ибо у турок, по свидетельству очевидцев, были весьма крепкие семьи. Другие называют гражданское общество феноменом буржуазным, хотя сама суть буржуазности состоит в освобождении от всех связей вообще, выпячивании на первый план своей индивидуальной личности и поставлении её над всяким обществом.