Енох

 - Твой отец Ламех менее внушаем, чем ты. Но и примитивнее тебя. В этом его сила. Его сила в том, что он не верит в богов. Он верит в себя. В этом его слабость, не так ли?

 Тувалкаин с трудом вслушивался в шепот господина.

 - Я... я, право...

 - Дар внушения я обнаружил в себе, когда убил Авеля. Я убил его камнем... Нет, я пронзил его тростником... нет, я уже не помню, как именно я убил брата, - тихо-тихо шептал Каин, - но я помню, что внушил отцу и матери, что не убивал Авеля. Ангелы, сказал я, ввели Авеля в рай, ибо он соблюдал заповеди. Мои родители почувствовали вину. Я укорил их, не произнося слов укора, и они стали внушаемыми. Я внушил всем каинитам, что не убивал Авеля, а вы, все соправители города, поддерживали это внушение. И до сих пор подавляющее число каинитов не знают, что я проклят от земли. Я умолял, я просил у Бога смерти, но Он повелел терпеть муку в продолжение семи родов. И вот семь родов прошло... Вчера я побывал в твоей кузнице, Тувалкаин, и видел меч, который прекратит мою жизнь. Ты, Тувалкаин, великий мастер! И перед смертью, - продолжал шептать Каин, - я хочу тебе еще раз напомнить: человеку можно внушить все, что угодно!"

 44. - "Человеку можно внушить все, что угодно!" - прочитал Тувалкаин и, посмеиваясь, стал сворачивать пергамент Иавала-скотовода. - Бред... бред... бред! Но состояние души он передал в нюансах! - И вдруг спросил: - А где твои книги, Енох, о которых так много говорит Мелхиседека? Увижу ли я их когда-нибудь? Было бы весьма любопытно ознакомиться с ними, - зябко поеживаясь, сказал Тувалкаин и поплотнее подоткнул полог. Стало слышно, как снег бьет по кожаному кузову.

 - Мои книги - не мои книги, а суть дела Божии.

 Тувалкаин чересчур понимающе кивнул с преувеличенным вздохом:

 - Значит, я не увижу ни строчки, - сказал он с притворным сожалением.

 - Скажи, Тувалкаин, то, что ты сейчас прочитал в пергаменте Иавала-скотовода, хоть как-то соответствует действительности?

 - Я, Енох, никогда не призывал к убийству Каина! Никогда! И если бы ты имел представление об иерархии в городе, то никогда бы не поверил Иавалу. Может быть, в глубине сознания я и желал ему смерти, но сам боялся подобных мыслей... А что ты, Енох, знаешь о смерти Каина? - спросил Тувалкаин, желая знать, какие слухи проникли за стены города.

 - В тех книгах, которые напишет пророк после потопа, я читал про твоего отца, крепкого, сильного, сдержанно-грубоватого человека, который временами выражался, как землепашец. Ламех ввел в человеческую жизнь двоеженство.

 ...Он пришел к своим женам Аде и Цилле. Он уже убил Каина.

 "Ада и Цилла, жены мои, я хочу сказать вам о вещах очень важных, важных не только для меня. Я хочу рассказать вам о своих делах, о которых пока никто не знает. Только я и Бог".

 Жены Ламеховы никогда не видели мужа в сокрушении и смятении. Они молча вопрошающе смотрели на него. И, как всегда, боялись его.

 "Я убил Каина и стал хуже Каина!"

 "Ламех, - сказала Ада, боясь мужа, - Каина обличал Бог, и Каин солгал Ему, а ты сам каешься, хотя не только Бог, но и никто из людей не требует от тебя покаяния. Ты не хуже Каина, Ламех!"

 "Да, - поддержала Цилла, боясь мужа, - и если ты будешь молчать, никто никогда не узнает об этом убийстве".

 "И все-таки я хочу рассказать вам, потому что убитый Каин уже говорит во мне и обличает меня, как до сего дня обличал Каина убитый Авель".

 "Ламех, Бог не накажет тебя! - сказала Ада, боясь мужа. - Ты совершил убийство не по своей прихоти, а для блага всего нашего племени. Род наш уменьшается, каинитянки рожают только девочек, а сифиты не хотят вступать с нами в брак, потому что слушают своих патриархов".

 "Над нами тяготело проклятие Каина, - поддержала Аду Цилла, боясь мужа. - И если ты нас всех избавил от него, то скоро ревность о благе своего племени даст плоды"

 "Вот увидишь, Ламех, - сказала Ада, боясь мужа, - грех Каина оставит нас. Сифиты будут брать в жены каинитянок, и все дети Адама воссоединятся".

 "Бог наказал Каина за семь грехов его. - Ламех тяжело сидел, сжав шарообразную голову огромными ладонями. - Мои грехи тяжелее грехов Каина, и наказание будет в семьдесят раз больше. Мне дали об этом знать, как только я затупил свой меч о Каина... В залу тут же вбежал человек. Я обернулся и увидел перед собой Каина. И снова поразил его мечом. Два Каина лежали у моих ног, и мне показалось, что я схожу с ума. Я бросился прочь, я боялся, что в залу войдет еще один Каин, и мне снова придется его убить. Когда я бежал, мне казалось, что Каин будет заходить в зал бесконечно, и я буду убивать и убивать его, пока не захлебнусь в его крови... Когда я вернулся к трону, то во втором убитом узнал Гада, младшего из сыновей Каина. Я убил двоих: и Каина, и похожего на него сына. - Ламех выпрямился, огромной ладонью сжал свой тяжелый скобленый до гладкости подбородок. Взгляд Ламеха был пустым, будто не было глаз. Жены вздрогнули и прижались друг к другу. В темных глазницах Ламеха виднелось черное небо с холодными редкими звездами.