Енох

 Несколько сот лет назад на одной из городских стен Нир ваял идола. Внимательный взгляд заметил, что край идола, близкий к башне, и узор башни породили ангела, как бы сотканного из неба. Ламех приказал перенести идола подальше от башни, и ангел растворился в том самом небе, из которого был соткан. Ваятеля отправили на работы в меднорудную шахту. Ноема-жрица, сестра Тувалкаина, по тайному совету брата заказала Ниру (уже освободившемуся к тому времени) небольшую статуэтку козла с телом обнаженной крылатой женщины. Нир угодил Ноеме. Формы козла с обнаженным телом крылатой женщины пленили самого скульптора. Для своего дома он вылил идола из бронзы. Идол и дух, вселившийся в него, дарили Ниру творческую силу. В камнях, из которых ваял Нир, появилась воздушность, и памятники казались невесомыми.

 Скульптор оставил работу и слишком фривольным жестом помахал сверху рукой с зубилом. Растительность на голой груди Нира блестела на солнце, как медные доспехи на груди возницы. Раскрытый ящик-инструментарий дерзко оскалился зубилами.

 - Я вижу, дело как будто идет к концу, - неопределенно сказал Тувалкаин снизу.

 - А вы все в заботах, господин? - поблагодарив кивком, весело спросил скульптор Нир.

 - Да, - с удовольствием ответил Тувалкаин. - Мы нашли интересный минерал, и уродец Ир обследует заброшенные штольни... Мы хотим использовать их при...

 Скульптор выронил зубило, и оно, глухо отскочив от лесов, со звоном упало на брусчатку. Насладившись замешательством Нира, Тувалкаин закончил:

 - Мы хотим использовать их при разработке нового месторождения. Я понимаю, у вас с этими местами воспоминания малоприятные: тяжелый физический труд, труд нетворческий... - И Тувалкаин легким ударом по плечу велел вознице трогать: - К дому Ноемы!

 9. Когда подъезжали, Тувалкаину показалось, что дом сморщился и как бы кокетливо подмигнул окном. Остановились у калитки в увитой плющом стене, остановились без всякого понукания возницы. С другой стороны послышались торопливые шаги по гравию. Калитка мягко отворилась. Почти нагая девица проводила Тувалкаина в дом. За порогом встретила хозяйка в голубой хламиде. Голова украшена рядами локонов, волосы присыпаны золотой пыльцой. Женщина улыбнулась брату, чуть раздвинув ярко-пурпурные губы, и пригласила в залу.

 - Сепфора приняла тебя благосклонно? - спросила Ноема, и глаза ее влажно заблестели.

 - И да... И нет. Но больше - да! Она приняла подарки. - Ноема заметила на лице брата легкую мягкую улыбку. - Пока все в порядке...

 - Пока все в порядке, - повторил Тувалкаин после бани. Распаренный, отмякший, от опустился в плетеное кресло перед отшлифованным до зеркальной гладкости бронзовым щитом. Пальцами Тувалкаин помял вялый бархатный цветок с мохнатым стеблем. В зеркале цветок имел отражение еще более вялое.

 Ноема поднесла к креслу легкий овальный столик с инструментами, необходимыми для тонкого и сложного ритуала. Накрыла тело брата свежевыстиранной простыней. Простыня пахла мыльными шариками с добавлением хвои.

 - Пока все в порядке... несколько неуверенно произнес Тувалкаин. - Иавал-скотовод, наш брат - вот кто смущает меня своими пергаментами. - Тувалкаин замолчал, потому что Ноема, держа двумя руками лезвие возле пурпурных губ, фальцетом стала распевать заклинания.

 - Стоит ли враждовать с братом, Ту? - сказала она, осторожно начиная бритье. - Ты задумал примирить горожан и горных пастухов, неужели ты не договоришься с Иавалом?

 - Оно так, но брат знает о нас то, чего не знают сифиты.

 - Но он - каинит!

 - А с другой стороны, какой он нам противник, когда сифиты давно уже прельщаются "дочерьми человеческими"...

 - Кто богатством, кто молодостью, кто красотой.

 - И от их браков, вопреки россказням нашего братца, рождаются славные дети - высокие, как сифиты, и крепкие и умные, как каиниты, сильные хлебопашцы. Конечно, все это возмущает праотцов-сифитов, но они уже бессильны сдерживать свой народ. Кстати, доглядчики доносят, что болен Адам, серьезно болен. Поговаривают, что он может умереть... (Тувалкаин невольно понизил голос до шепота) собственной смертью. А патриарх Сиф, похоже, задумал отыскать потерянный рай, чтобы принести елей жизни и помазать Адама. Сиф - достойный, но очень наивный человек, он продолжает жить в какой-то наивной пастушеской сказке и не хочет из нее выходить.

 Ноема через зеркало посмотрела на брата, внимательно проверяя свою работу. Сказала удовлетворенно, похвалив себя и польстив брату:

 - Самая красивая борода в городе! - Аккуратно стряхнула с белой простыни волоски Тувалкаина в специальный сосуд и закрыла его крышкой. Тувалкаин, смазывая скобленые места благовонными притираниями, сказал:

 - Я хочу, чтобы ты разложила карты.

 Ноема мягко, вопросительно повела бровью и заговорщицки улыбнулась, подумав о Сепфоре.