Энрико Карузо

Идя по славным стопам Рубини, Гайяре, Лаблаша, Марио, Николини, Станьо, Маркони, Таманьо, Мазини и других знаменитых певцов, составляющих честь оперного искусства, Карузо продолжал завоевывать своим голосом, искусством, большим сердцем театры и симпатии зрителей в каждой стране, где бы он ни гастролировал.

Вместе с Джеммой Беллинчони Карузо выступает в Буэнос-Айресе в театре Колон в опере “Федора”, одерживая большую победу уже за пределами родины. После долгих и триумфальных гастролей по странам Латинской Америки Карузо снова появляется в Милане, а затем в Болонье, где вместе с Адой Джаккетти и Луизой Тетрацини поет в “Ирисе” и “Тоске”, утверждая славу этих опер.

В начале 1900 года Карузо после неоднократных приглашений русских театров выезжает в страну великих артистов. В Петербурге он поет вместе с Луизой Тетрацини, пользуясь неизменным успехом у публики и критики. После гастролей в Петербурге Карузо приезжает в Москву, где вечером 12 марта 1900 года дебютирует в Большом театре в опере “Аида” Джузеппе Верди. Энтузиазм публики, переполнившей зал театра, перерос в настоящий гимн актеру. Московская печать дает высокую оценку Карузо, горячо восхваляя его голосовые данные. Певец покорил публику.

В “Мефистофеле” Карузо был настолько велик, человечен и правдив, что дирекция театра вручила ему от имени москвичей в знак признательности и симпатий под нескончаемые аплодисменты и крики “ура” серебряный кубок тонкой художественной работы.

Вот что сообщил один из итальянских журналистов 20 марта 1900 года из Москвы о начале сезона и премьере “Аиды”:

“В воскресение, 11 марта, оперой Чайковского “Евгений Онегин” открылся сезон в Московском оперном театре. Мазини, Баттистини, Арнальдсон, Бромбара; дирижировал Витторио Подести. Выступление каждого артиста было блестящим.

12 марта, в понедельник, шла “Аида”. В ней пели: де Лерма, Кучини, Карузо, Начини, Аримонди и Сильвестри. Спектакль был грандиозным.

Триумфальным героем вечера был знаменитый тенор, кавалер Энрико Карузо, еще незнакомый московской публике. Карузо превзошел самого себя. В арии Радамеса из первого акта он был божествен, вызвал фантастический восторг публики: весь зал поднялся как один человек, требовали повторения. Но повторения не последовало… В третьем акте, в дуэте, он был великолепен. Карузо, как и де Лерма, вызвал огромную симпатию публики. Все московские газеты восхваляют Карузо, называя его богом музыки, великим певцом. “Новости дня”, “Русское слово”, “Московский курьер”, “Слово” в унисон называли Карузо уникальным Радамесом, лучшим из всех, какие только были до сих пор.

В ближайшие дни я постараюсь дать более подробную информацию о гастролях, на основе еще более точных и авторитетных источников”.

А вот что вспоминал о Карузо один из русских скрипачей:

- Я никогда не видел за всю свою артистическую жизнь такого скопления народа перед дверьми театра. И это в тридцатисемиградусный мороз! Люди стремились в театр, чтобы послушать Карузо, который превзошел самого себя.

Театр Ла Скала ангажирует Карузо на зимний сезон: с 26 декабря 1900 года по 26 февраля 1901 года. В эту зиму там пели известнейшие артисты - Таманьо и другие. После успешного выступления с Карелли и Джаккетти в пуччиниевской “Богеме”, вечером 17 января Карузо ждал огромный успех в “Масках” Масканьи (он снова пел вместе с Джаккетти, Карелли, Беллатти и Арканджели). Спев в “Мефистофеле” Арриго Бойто, шедшем в присутствии автора (в феврале 1901 года), Карузо окончательно завоевывает публику, проявляющую к нему самую горячую симпатию. Успех спектакля разделили с Карузо русский бас Федор Шаляпин, Карелли, замечательный дирижер Кампанини и тогда еще совсем молодой Артуро Тосканини.

Во время этого оперного сезона умирает Джузеппе Верди, крупнейший композитор Италии. В театре Ла Скала на вечере, посвященном великому артисту, дирижировал Артуро Тосканини. В исполнении “Te Deum’а” приняли участие сопрано Карелли и Пинто, тенора Таманьо, Карузо, Боргатти, баритон Арканджели.

Карнавальные праздники 1902 года Карузо провел в Милане. Вместе с Розиной Сторкио он поет на бале-маскараде в Ла Скала, подчиняясь волшебной палочке Артуро Тосканини. Успех сопутствует Карузо и здесь.

В это время в музыкальной критике стало устанавливаться мнение о вырождении настоящих оперных голосов. Против этого восстали критики Галли и Монтанелли. Они говорили, что хотя кризис голосов бывал в различные времена, но настоящие певцы никогда не переводились. Замечательный критик Аминторе Галли писал:

“Я не думаю, чтобы современные хорошие голоса потускнели в сравнении с золотым веком бель канто. Я утверждаю, что лучший голос, какой только знала история, принадлежит Карузо, за ним следуют Таманьо, Мазини и другие”.

Это была ясная, интересная и объективная оценка, заставившая умолкнуть многих критиков, движимых полемическим духом. В музыкальном мире чувствовалось свежее веяние. Бурное биение жизни, проникновение нового и прекрасного, выразившееся в поисках правды, открывали неведомые еще горизонты в искусстве.