Энские истории

— Да очень просто. Писатель приехал ко мне заключать договор. Я предложил ему устроить маленькое представление. Он согласился; внимательно осмотрел весь дом и придумал сюжет. Потом я позвал вас на ужин. После ужина устроил гаданье: текст мне опять-таки сочинил Писатель. В качестве жертв были выбраны: ты и, — Грязнов галантно поклонился, — Марина. Я заранее положил в карман нераспечатанную колоду и еще две карты: бубновую даму и пикового короля. На даме было написано: "Без пяти двенадцать в гостиной." На короле: "Ровно в полночь в библиотеке." Дверь из гостиной в библиотеку мы заперли. Писатель украл у жены колготки, надел их на голову, взял пистолет, который ты, кстати, действительно отдал мне; естественно, мы вытащили оттуда патроны. Марина вошла в гостиную, затем что-то привлекло ее внимание; она подошла к стеклянной двери и заглянула в библиотеку. И, конечно же, увидела меня. Я лежал на полу: в рубашке, измазанной кетчупом. Марина хотела броситься ко мне, но дверь-то была заперта! А тут еще Писатель показался, и перепугал ее насмерть. Она закричала и кинулась прочь. Мы тоже побежали: но только в кабинет. Тут ты вошел в библиотеку. Я выстрелил — пришлось продырявить потолок! — успел запереть оба пистолета в сейф и снова улегся на ковер. Писатель взял ключи от сейфа, накинул халат, который я предусмотрительно спер из шкафа своей жены, и выбежал в коридор. Нам было интересно: станешь ты закладывать свою любовницу или нет? Сначала не стал; но потом, когда приперло — заложил, как миленький! Кстати, Писатель неспроста оставил охранять тебя кабинет: мы хотели выяснить, насколько серьезны твои намерения? Как сильно ты боишься разоблачения? Оказалось — настолько сильно, что собирался обыскивать труп. Писатель предвидел и это: он не стал уходить далеко, тем более, что звонить не требовалось: ведь майор Ломакин был в курсе дела, и должен был приехать ровно в половину первого. Вас не смутило то, что он приехал один; его объяснения показались вполне правдоподобными. Он тоже играл свою роль; произносил заранее подготовленный текст.

— Выучить его было нелегко, — добродушно усмехнулся Ломакин, — особенно мне не нравилась эта ахинея, будто пистолеты можно разобрать, поменять местами стволы, потом собрать, и ничего не будет заметно. Ерунда! Следы пороха все равно останутся: на рукоятке, на крышке… На руках, в конце концов.

— Ну, этого никто не знал: Писатель и тут рассчитал все верно, — снова взял слово Грязнов. — Майор собрал вас в гостиной не случайно: пару дней назад я установил там маленькую камеру и небольшой микрофончик. А монитор спрятал в ящике письменного стола. Очень интересно было за вами наблюдать, ей-Богу! Но настоящим сюрпризом явилась для меня та убедительность, с которой сыграла свою роль Марина. Просто великолепно! У вас чрезвычайно талантливая жена, господин Писатель!

Писатель молчал; он громко сопел, кряхтел, ерзал на стуле, и вдруг сердито сказал:

— Она не играла! Она ничего не знала о нашем плане! В том-то все и дело! И теперь я чувствую себя полным идиотом!

— Как "не играла"? — Грязнов опешил. — Неужели вы это серьезно? Нет, постойте, — он повернулся к Людмиле. — Она все придумала! Между нами ничего не было!

Марина встала, сделала несколько неверных шагов по направлению к Грязнову:

— Сашенька! Как легко ты предаешь нашу любовь! За что же ты меня так, милый? Ведь я столько вытерпела сегодня! — и упала без чувств.

— Позвольте! — Грязнов не знал, что и сказать. — Это недоразумение!

— Никакого недоразумения здесь нет, — мрачно подытожил Писатель. — Я подозревал это; и я специально ввел ее в действие, чтобы посмотреть, как она воспримет вашу мнимую смерть. Как видите, мои подозрения полностью оправдались! — он нагнулся и поднял Марину на руки.

— Так тебе и надо, придурок! — захохотала Светлана.

— Это жестоко с вашей стороны! — осуждающе сказала Людмила.

— Ты, парень, того… Перебрал немного, — тихо произнес Ломакин.

— Мы пойдем наверх, — заявил Писатель. — Как только она придет в себя, мы уедем.

Они ушли. И тут присутствующие поняли, как они противны друг другу; находиться долее вместе нельзя было ни одной минуты: Светлана злилась на коварного мужа и неверного любовника; Сокольский ощущал свое ничтожество и боялся Грязнова; Людмила жалела Марину и сердилась на Грязнова и Писателя; Ломакин чувствовал себя лишним; Грязнов, и тот выглядел растерянным — видимо, на него подействовал Маринин обморок. "А я и не замечал, что она влюблена в меня", — запоздало думал Грязнов.

Светлана ушла к себе в спальню; в соседней заперся Сокольский; Писатель с Мариной разместились в другом крыле; рядом с ними — Людмила; Грязнов с Ломакиным сидели в кабинете.

* * *

Через некоторое время Писатель спустился на первый этаж; достал спрятанные в подсобке халат и ключи от сейфа и заглянул в кабинет Грязнова.

Он положил вещи на стол и обратился к майору:

— Извините, вы не могли бы нас оставить на минутку? Я должен кое-что спросить у Александра Владимировича.