Энские истории

— Спасибо, Оскар Карлович! — Беленов аккуратно присел на краешек и уперся обоими локтями в столешницу. — Вы знаете, мне вот какая мысль пришла в голову: ведь гильза еще ни о чем не говорит. Вот если бы в нашем распоряжении была пуля, извлеченная из тела несчастной собаки, тогда да! Это — улика железная! Пулю не подбросишь. А гильзу — можно.

— То есть? Что ты имеешь в виду? — недоуменно спросил Пинт.

— Я не верю, что это мог сделать Илья, — прямо ответил Беленов. — Мне кажется, что некто, желая подставить Иванцова, просто подбросил гильзу. Понимаете, гильза — это уж слишком демонстративно. Собаку убили с одного выстрела; пуля прошла насквозь и расплющилась о стену, стало быть, идентификации не подлежит. Значит, опознать стрелка можно только по гильзе. И она тут же находится! И оказывается от пистолета Ильи! Понимаете, что-то тут не вяжется. Вчера Илья пригласил меня к себе и просил помочь в разрешении конфликта между ним и Крайновым. То есть Илья сам хотел помириться — если это, конечно, не был отвлекающий маневр, рассчитанный специально на меня. Я сразу же навестил Крайнова. Николай ответил очень уклончиво. По сути, не дал никакого ответа. Послал Илье алую розу. Увидев ее, Илья очень расстроился. Наверное, это означало продолжение ссоры. И вдруг — сегодня убивают пса Крайнова. Зачем? И почему с такой помпой? Разве тяжело подобрать за собой стреляную гильзу? Нет, что-то тут не вяжется, Оскар Карлович. Какие-то идиотские розы, собаки, гильзы…

— Гильзы… — повторил Пинт. — Подбросили, говоришь? А кто же мог это сделать? И как? Ведь Илья, насколько я понимаю, не ходит по городу и не раскидывает их на улицах? Откуда этот гипотетический злоумышленник мог достать стреляную гильзу от пистолета Ильи?

— Да, — согласно кивнул Беленов, — не раскидывает. Но вспомните недавние стрельбы. Помните, у Ильи пропала одна гильза?

— Да-да-да! — воскликнул Пинт. — Точно! Было такое! Но… Постой! Штука в том, что мы не знаем, ЧТО ИМЕННО пропало: боевой патрон или стреляная гильза! И тут получается два варианта: если пропал боевой патрон — значит, вот он и выстрелил, и виноват во всем — Илья; а если пропала гильза… Но кому нужна пустая гильза? И кто мог ее взять?

— Два человека, — бесстрастно произнес Беленов. — Только двое: я и Крайнов. Понимаете?

— Ты хочешь сказать, что Николай?.. — медленно выговорил Пинт. Он вернулся в кресло и забарабанил костяшками пальцев по столу.

— Я не исключаю этого, Оскар Карлович! Убийство собаки ведет к продолжению и разрастанию конфликта, а ведь Илья хотел совершенно обратного и как раз накануне — через меня — предлагал Николаю помириться. Но Николай мира не захотел. И потом, он принес расплющенную пулю. А может, он потому так спешно закопал труп своего Рекса, что в собаке сидит другая пуля?

— Ты действительно так думаешь? Но это же бред какой-то! — искренне удивился Пинт.

— Конечно, бред! — с готовностью согласился Беленов. — А то, что Илья убил собаку — не бред? Зачем ему это нужно? В крайнем случае мог бы и под ноги Крайнову выстрелить — если хотел попугать. Зачем в Рекса-то? Ну не сошел же он с ума?

— Пожалуй, — покачал головой Пинт. — Но тогда все еще больше запутывается. Что же теперь делать?

— Вы позволите, Оскар Карлович, я выскажу свое мнение? — вкрадчиво спросил Беленов.

— Ну да, конечно, говори.

— Я думаю, их надо развести на какое-то время. То, что вы оставили Илью дома — это хорошо. Но пистолет вы у него забрали зря. Возможно, тот, кто стрелял в собаку, именно этого и добивался.

— То есть — Николай? — уточнил Пинт.

Беленов помолчал, прежде чем ответить:

— Вы знаете, Оскар Карлович, я не говорю об этом с уверенностью только потому, что у меня, так же, как и у вас, не укладывается это в голове. Но совсем исключить подобный вариант нельзя. И потом, даже если это и не Крайнов, а некто неизвестный, все равно не надо оставлять Илью беззащитным. Ну, а если собаку действительно убил Илья, тогда нужно просто получше следить за ним. За каждым его шагом. Я готов взять это на себя.

— Хорошо, — подытожил Пинт. — Иди. Я подумаю над этим.

* * *

В конце дня Пинт заехал домой к Иванцову и вернул пистолет, не сказав при этом ни слова. А Беленову он поручил присмотреть за Ильей. Да и за Николаем тоже.

* * *

Вторник прошел как обычно, но уже полегче, чем понедельник. А в ночь на среду мне приснился мальчик, в которого я была влюблена в шестом классе. Раскинув для балансира руки, медленно переступая, он шел по верху железного забора, которым обнесена наша городская больница. Время от времени он бросал на меня напряженные взгляды и кричал: «Смотри, Вика, это я для тебя иду!» А я волновалась за него и грызла ногти (это только во сне, в жизни я давно уже не грызу ногтей), но он все-таки не удержался и упал. А когда падал, разорвал штаны; лежал в траве и все время повторял: «Не надо! Не смотри на меня!» А я смотрела, и гладила его по голове, и целовала куда придется. Причем, он-то был маленький, а я — такая, как сейчас. То есть — достаточно взрослая. В общем, не маленькая.