Энские истории

Невдалеке от него, вытянувшись во весь рост, ногами к Николаю, лежал Илья. Он упал на левый бок, зажимая рукой дырку в груди. Правая рука — с пистолетом — была закинута за спину. Перед ним лежала аккуратно свернутая куртка — еще один БАРЬЕР. Расстояние между барьерами было — десять шагов.

* * *

Собственно, нашли их не по звуку выстрелов; милицию на полянку привел Беленов. Сам он с трудом держался на ногах; из раны в левом плече толчками вытекала темно-вишневая кровь; Беленов плакал в голос, показывал свое удостоверение и просил срочно вызвать Оскара Пинта.

Пинт приехал очень быстро. Он опередил даже "Скорую помощь". Беленов, постоянно сбиваясь и с трудом подбирая слова, сквозь слезы промычал: "Я не справился, Оскар Карлович! Не смог! Они убили друг друга! Я хотел их разнять, но вы видите, что получилось! Николай ранил меня!" и потерял сознание. "Скорая" увезла его в больницу. Пинт стал осматривать место происшествия.

* * *

Еще до того, как прибыла бригада криминалистов, Пинт понял, что и Николай и Илья умерли практически мгновенно. Появившийся вскоре судебный медик подтвердил это предположение.

— Не кажется ли вам это странным? — спросил его Пинт.

— Что?

— Ну, то, что они погибли в один и тот же момент? Ведь обе раны смертельны; получив такую, человек уже не сможет выстрелить в противника?

— Да, вы абсолютно правы: одному пуля попала в глаз и, пройдя внутри черепа, разрушила мозг; другому — угодила прямиком в сердце. Эти повреждения — несовместимы с жизнью; и в том и в другом случае смерть наступила мгновенно. Стало быть, они стреляли друг в друга одновременно. Конечно, в реальной жизни такое бывает нечасто, но в дуэльной практике — сплошь и рядом. Вы знаете, известен даже случай, когда пули столкнулись в воздухе! Дуэлянты были одного роста, стояли на шести шагах, целились друг другу в грудь и выстрелили в одну и ту же секунду! И пули, представьте себе, столкнулись в воздухе аккурат посередине! Правда, пули в то время были другие — круглые, размером с грецкий орех…

— Постойте, — прервал его Пинт. — О какой дуэли идет речь? Это же было очень давно! В прошлом веке! Какие нынче дуэли?

— Дуэли, Оскар Карлович, — назидательно сказал судебный медик — пожилой полный человек с жестким стальным ежиком на голове и такой же бородкой-эспаньолкой, — дуэли, дорогой мой, были, есть и будут всегда: до тех пор, пока благородные люди будут защищать свою честь. Свою — или Прекрасной Дамы.

— Постойте, — снова сказал Пинт. У него, как у человека прагматичного, не укладывалось это в голове. — Но ведь это мои ребята… Да, у них были в последнее время какие-то разногласия между собой… Можно даже сказать, ссора… Но чтобы так…? Стреляться на дуэли…?

— Значит, вы не совсем хорошо знали своих людей, — невесело усмехнулся судебный медик. Его, кстати, звали Евсеем Григорьевичем. — Сами говорите — причина была. Была? Была. Дальше. У каждого — пистолет. Куртки лежат на десяти шагах. Раньше секунданты кидали шинели, чтобы обозначить барьеры — линии, за которые заступать нельзя. Правда, ваши опера обошлись без секундантов…

— Нет, подождите! Беленов! Он был здесь! Но он сейчас не может ничего рассказать… — с досадой всплеснул руками Пинт.

— А что с ним такое? — насторожился Евсей Григорьевич.

— Он ранен.

— Вот как? Тяжело?

— В плечо. Потерял много крови. Его увезли в больницу. Правда, перед тем, как потерять сознание, он сказал мне что-то вроде "они убили друг друга!", но я не принял это всерьез… Все-таки тяжело раненый…

— Да, — судебный медик нервно дернул головой, — чудны дела твои, Господи! И все равно секундантом его не назовешь — в секундантов не стреляют. Наверное, он просто случайный свидетель. Ну что же? Подождем, пока ему станет лучше. Глядишь, он что-нибудь поведает нам. А пока — спросим у мертвых, — Евсей Григорьевич натянул тонкие резиновые перчатки и направился к телам.

Фотограф отщелкал уже две пленки; мощная вспышка то и дело озаряла полянку безжизненно-молочным светом. Криминалист, согнувшись в три погибели, ползал по траве, выискивая гильзы, спички, окурки, — все, что могло иметь отношение к делу.

Пинт и Евсей Григорьевич подошли к трупу Николая.

— Ну что же, — передергивая плечами, словно от холода, сказал Пинт. Он старался не смотреть на лежащего Крайнова. — Если это была дуэль, то место выбрано правильно: и от города недалеко, и случайных зевак нет. Уединенная полянка в лесу — очень удобно.

— Да, — подхватил Евсей Григорьевич. — Полянка, вроде бы, небольшая — метров пятнадцать-двадцать в диаметре. Но им и этого хватило: куртки-барьеры лежат на десяти шагах, — он нагнулся и стал осматривать куртку Николая. — Смотрите-ка, Оскар Карлович! Все как положено — даже предсмертное письмо есть!

Пинт осторожно взял из его рук лист бумаги и поднес фонарь. Машинописный текст гласил:

"В моей смерти прошу никого не винить. Это единственный способ защитить свою честь и уйти от позора."

— Да… Коротко и ясно, — задумчиво сказал Евсей Григорьевич.