Энские истории

Пинт стал внимательнее приглядываться к письму. Бумага — желтоватая, тонкая, для машинописи. Шрифт — стандартный, строчки — через полтора интервала. Пинт отметил, что это — не подлинник, а копия, напечатанная через копирку.

Осмотр тела на месте происшествия ничего нового не дал: никаких скрытых повреждений судмедэксперт не выявил.

В напряженном молчании мужчины перешли к трупу другого дуэлянта — Ильи. Первым делом Евсей Григорьевич обыскал куртку.

— Я так и думал! — почти удовлетворенно произнес он, доставая сложенный вчетверо лист бумаги. — Смотрите, Оскар Карлович, то же самое: тот же текст, та же бумага, тот же шрифт…

Пинт покрутил бумагу в руках и, качая головой, добавил:

— Да. И тоже — копия… А где же подлинник? Где первый экземпляр, хотел бы я знать?

— Да, действительно, — удивился судебный медик. — Это немного странно…

Пинт отдал оба письма эксперту-криминалисту: пусть проведет экспертизу, может, обнаружатся какие-нибудь интересные подробности.

— И вот еще что, Евсей Григорьевич, не могу я понять, — сказал Пинт, беря судебного медика под локоть и увлекая его в сторону от тел. — Посмотрите-ка, ведь дуэлянтам удобнее было бы встать по центру поляны. Правильно? Так, чтобы линия огня делила поляну пополам? А они сместились в сторону, к самой кромке деревьев. Почему?

— Вот уж не знаю, — пожал плечами Евсей Григорьевич. — Вы думаете, это имеет какое-нибудь значение?

— Еще не знаю, — ответил Пинт и медленно побрел прочь от тел, светя себе под ноги мощным фонарем. Судмедэксперт продолжал осматривать трупы. Прошло несколько минут, и вдруг оба одновременно вскрикнули.

— Евсей Григорьевич!

— Оскар Карлович!

И уже вместе, хором:

— Идите-ка сюда!

Но Пинт сказал:

— Нет, не могу! Подойдите, пожалуйста, ко мне! — и Евсей Григорьевич быстро засеменил к нему, сжимая что-то в руке.

— Посмотрите! — Пинт присел на корточки и знаком предложил судебному медику сделать то же самое; тот грузно опустился на колени. — Я нашел место, где стоял Беленов, — в свете луча судмедэксперт увидел, что на сочной траве и нежных листочках клевера — крупные темно-красные капли.

— А я — вот что! — пыхтя, пробурчал Евсей Григорьевич. Он разжал руку и Пинт увидел две полоски бумаги, скрученные в маленькие трубочки. Он развернул их: на одной стояла римская цифра 1, а на другой — арабская 3. — Это было в нагрудном кармане у того, который убит выстрелом в сердце.

— Иванцов, — машинально отметил Пинт. — И что это может означать?

— Не знаю. Но мне показалось это странным.

— И мне… — Пинт задумчиво поскреб подбородок с пробивающейся щетиной. — Особенно если учесть, ГДЕ стоял Беленов…

* * *

Следующий день выдался крайне напряженным. Отец ходил мрачнее тучи и даже пару раз тайком хватался за сердце.

Я рассказала ему о том, что послужило причиной ссоры между Ильей и Николаем. Он внимательно выслушал меня, ничего не сказал, но по выражению его лица было видно, что он не считает случившееся достаточно веской причиной для дуэли.

Я, в свою очередь, пробовала вытянуть из отца хоть что-нибудь, но он упорно отмалчивался. Я видела, что его терзают какие-то сомнения, но он ничего не говорил; а от прямого вопроса старался уйти.

По городку уже ползли самые нелепые слухи, причем скорость их распространения многократно превышала обычную; виной тому была как раз необычность происшествия.

В больнице, рядом с палатой Саши Беленова, постоянно дежурил милицейский наряд — охраняли. Сам Беленов, перенеся тяжелую операцию, еще не приходил в сознание; Пинт велел сразу же вызвать его, как только это случится.

* * *

Гроза энских жуликов и бандитов, осунувшийся и вмиг словно постаревший, Оскар Карлович Пинт сидел на исходе четверга в своем кабинете и курил.

Вообще-то, курить он бросил четырнадцать лет назад. Но сегодня — снова начал…

Он сидел неподвижно, упершись взглядом в одну воображаемую точку и медленно, вполголоса, почти нараспев повторял:

"Дуэль… Пистолеты… Метко бьют… Сам учил… Двое — наповал… Двое… Странные бумажки — римская 1 и арабская 3… Почему 3?… Где стоял Беленов?… Треугольник… Равносторонний… Всюду — по десять метров… Письма… Две копии… Где первый экземпляр?"

Вдруг дверь распахнулась — без стука. На пороге стоял дежурный. Он тяжело переводил дух, словно бы долго бежал.

— Оскар Карлович! На Фруктовой — три трупа! Все — связаны! Все — в голову!

Пинт вздрогнул и сунул руку в ящик стола — за пистолетом.

— Еду!

* * *