Энские истории

— Пожалуйста, я согласен получить меньше; только отдай мне пистолет!

— Подожди. Надо подумать. На пять штук меньше. А сколько это будет?

— Ну как сколько? Считай: если поровну, то — по двадцать пять. Так?

— Так.

— Двадцать пять плюс пять — тридцать.

— Тридцать? Ага. Постой, что-то не сходится.

— Что не сходится?

— Пятьдесят минут тридцать — это двадцать.

— Ну?

— А тридцать больше, чем двадцать, на десять штук, а не на пять.

— Тридцать минус двадцать… Да, ты прав. Как же быть? Надо, чтобы у одного было тридцать, а у другого — на пять тысяч меньше. То есть двадцать пять. Подожди, опять какая-то байда: тридцать и двадцать пять — это пятьдесят пять. А он дает только пятьдесят. Нет, что-то я запутался.

— Слушай, давай потом посчитаем.

— Когда потом? Надо сразу знать, на что идешь. Как это разделить?

— Я придумал. Смотри: двадцать пять — это середина. Пять пополам — две с половиной. Две с половиной туда, две с половиной сюда. Выходит: двадцать две с половиной и двадцать семь с половиной. Во как! Здорово?

— Неплохо… Но тридцать и двадцать пять, конечно, лучше. Легче считать.

— Конечно, лучше. Но он столько не платит. Он платит только пятьдесят. Ну что: берешь пистолет? Или деньги?

— На фиг он мне нужен? Я возьму деньги. А пистолет пусть будет у тебя. Только ты иди вперед.

— Ладно. Пошли вместе.

— Моя доля — двадцать семь с половиной. Ты не забыл?

Они пошли туда, где скрылся Беглец.

* * *

Профессионал огляделся; невдалеке ухабилась заброшенная дорога: она вела как раз к въездным воротам. Быстрым шагом он пошел туда. Насквозь проржавевшие ворота, сваренные из огромных листов железа, были заперты такой же ржавой цепью. На цепи висел замок. По счастью, цепь была длинной: Профессионал без труда протиснулся в широкую щель.

Когда-то это была крупная стройка районного значения. О ней писали все газеты; финансирование было более, чем щедрым. Сделали проект, утвердили смету, выделили деньги — ровно столько, сколько требовалось по смете, и ни копейкой меньше. Однако неожиданно обнаружилось, что их все равно не хватает. Кто-то говорил о хищениях среди руководства; директор же намекал на непредвиденные расходы, никому, впрочем, не объясняя, что он имеет в виду. В общем, деньги кончились, стройка остановилась, директор пошел на повышение, а заводские корпуса начали ветшать и разрушаться — еще быстрее, чем когда-то возводились.

Сейчас заброшенный завод представлял собой жуткое зрелище: даже мальчишки из окрестных селений боялись играть здесь в войну; взрослые же вообще старались не упоминать об этом мертвом месте.

Профессионал достал пистолет, снял с предохранителя, взвел курок и, неслышно ступая в густой коричневой пыли, стал продвигаться вглубь территории. Вдруг его внимание привлек большой щит, укрепленный на столбе. Это оказался план будущего гиганта социалистической индустрии: подробное изображение мертворожденного дитяти.

Любую карту Профессионал запоминал моментально и во всех деталях: будто диктор телевидения — детский стишок. Ему потребовалось полминуты, чтобы прикинуть, какая точка этой огромной территории является наиболее выгодной для наблюдения. Проделав эти нехитрые вычисления, он прямиком туда и направился.

* * *

Студент, перемахнув, а точнее будет сказать — перелетев через забор, взял еще левее и, в три скачка покрыв более десяти метров, распластался за грудой металлолома. Он замер и старался не дышать; лежал, тщательно прислушиваясь к каждому шороху. До него доносились обрывки разговора громил; сердце его отчаянно билось; он перевел дух лишь тогда, когда Придурки решили идти в другую сторону.

Несколько минут Студент изо всех сил напрягал зрение, пытаясь разглядеть возможную опасность; убедившись, что никого поблизости нет, он короткими перебежками, пригнувшись, добрался до приземистого здания с пустыми глазницами незастекленных окон; перевалился через подоконник и на четвереньках, чтобы никто с улицы не смог его заметить, стал переползать от одного оконного проема к другому, время от времени осторожно выглядывая и наблюдая за происходящим снаружи.

В углу он увидел лестницу, ведущую на второй этаж; осыпающиеся пролеты щетинились торчащими во все стороны прутьями арматуры. Студент подумал, что на втором этаже он будет чувствовать себя спокойнее, и повернул к лестнице. И действительно, наверху можно было не пригибаться; здесь было гораздо чище — ничто не шуршало под ногами, так что он не рисковал выдать себя нечаянным шорохом; кроме того, отсюда было дальше видно.

Студент твердо решил не выходить из здания: он понимал, что не может ничего противопоставить пистолету. Если с Беглецом еще можно было справиться — судя по всему, у того не было огнестрельного оружия, иначе почему же он не отстреливался? — то переть против двух громил, у одного из которых есть пистолет — по меньшей мере глупо. Он совсем не ожидал такого поворота событий.