Энциклопедия наших жизней (семейная сага). Истоки. Книга 3. Детство и юность Ираиды. Глава 2

Он жил в доме, который стоял в глубине нашего двора и чуть в стороне от переулка, по которому нужно было спускаться к центральной улице. Но короче была дорога через наш двор, поэтому Виктор часто пробегал мимо. Учился он в Москве на последнем курсе института, был старше меня на несколько лет. Жил он с отцом, матерью и сестрёнкой – Галочкой. После школы она не устроилась никуда учиться, может быть, не попала по конкурсу. Работала она продавщицей мороженого. А потом она вроде бы вышла замуж и куда-то уехала. Виктор был интересным молодым человеком, немного разбитным.

У наших девчонок со двора, он пользовался успехом, но, ни на кого не обращал внимания. Водился он с ребятами, которые тоже были студентами. Встречаясь в Шатуре по выходным, они могли и выпить при встрече. И вообще, они держались всегда обособленно от нашей подростковой компании. Меня это где-то не то, чтобы задевало, а вызывало любопытство, и подсознательно, возможно мне хотелось доказать, что для «побед на любовном фронте» у меня нет преград…

Как-то однажды, когда как раз со мной в Шатуру приезжал кто-то из девочек, уезжая, мы пришли на вокзал раньше времени. Туда же пришли Виктор Рябчиков с друзьями – Женей и Борисом. Как-то так получилось, что мы попали в один вагон в поезде, и даже места заняли рядом. Невольно завязалась беседа. Я держала себя немного вызывающе, а Виктора всё время старалась подковырнуть, то есть, вела себя задиристо. Может быть, именно это заставило его обратить на меня внимание. Он был очень самолюбивым, и обид не терпел, и не прощал. Его друзья болтали с нами, старались нас рассмешить. Прощаясь, они попросили у нас адрес, чтобы переписываться. Мы дали. Этот адрес Виктор у них забрал. Написал письмо. Я ответила.

Так начался наш «роман», который длился почти год. В его письмах я не буду выделять отдельные места. Они интересны в целом.

Я заметила, что большой объём, в составе написанного, занимают письма. Но именно в них иногда содержится информация, которая будет не интересна и искажена, если её излагать своими словами.

Но сначала я расскажу о том, как мы с ним ездили к Вале в Киржач.

У Вали Буяновой приближался день рождения. Она решила отметить его дома. Пригласила меня, и с моей подачи – Виктора Рябчикова. Он сначала не решался, а потом согласился. Встретились мы в Орехово – Зуево, куда он приехал, а потом все вместе поехали в Киржач, к Вале домой.

Валина мама помогла накрыть стол. Был ещё один Валин местный знакомый мальчик. Праздник прошел как-то скучновато. Мне раньше не приходилось выпивать.

Первый раз, помню, я попробовала браги в Вельяминово. Второй раз – в кожевенно-обувном техникуме. Было какое-то студенческое застолье, на котором собралась вся группа. Праздновали в складчину. Водку разливали всем понемногу. Я выпила, вроде бы ничего не почувствовала, но всем объясняла, что водку пью первый раз. Третий раз я выпила немного вина, когда в Петровском отмечали с мальчишками первомайские праздники у Нюрочки Кириллиной дома. И вот в этот раз, я в четвёртый раз в жизни, выпила вина. У меня страшно заболела голова. Так сильно заболела, что я, практически, свалилась в постель. Праздник был испорчен полностью. Меня отпаивали анальгетиками, а потом Валина мама уложила меня пораньше спать. Вот и весь праздник…

Кстати, в минуты откровений, на которые я любила вызывать собеседников, Виктор рассказал мне про свою не состоявшуюся любовь с девушкой Надей. Для меня этого признания было достаточно для того, чтобы потом долго его этим фактом прикалывать и поддразнивать. Конечно, это не совсем честно, но…

Мы с Виктором продолжали встречаться в те дни, когда оба приезжали в Шатуру. Гуляли по Шатуре, ходили в кино и на танцы. И каждый раз подолгу стояли на крылечке. В дом вели двойные двери, правые половинки которых были всегда открыты, а левые – закрыты постоянно. Обычно, если домой возвращалась «парочка», (как правило, кто – то из них проживал в этом доме), то они прятались в тамбуре, между этими нераскрывающимися половинками дверей. Можно было там целоваться. Но мы с Виктором не целовались, хотя я его не раз провоцировала на эти подвиги. Он говорил, что боится перешагнуть грань, которая нас разделяла до сих пор и ограничивала только письмами и платонической любовью. Он говорил, что боится потерять голову до такой степени, что допустит ошибку в наших отношениях, и потеряет меня, как свою первую любовь – Надю.

Тем не мене, дома он рассказал, что влюбился, рассказал обо мне, и о том, что хочет жениться, но не решается сделать мне предложение.

ПИСЬМА ВИКТОРА РЯБЧИКОВА