Энциклопедия русских суеверий

Характер «посмертного существования» убитых может быть в поверьях разным: от некоего «завороженного» вечнодлящегося бытия до блуждания около места своей гибели и передачи опасных свойств «несчастного мертвеца» земле и растительности. Когда в перелеске, где возом с сеном убило женщину, стало «манить» (раздавался голос: «Пустите душеньку на крест!»), то, чтобы уничтожить это место, крупный лес продали за бесценок, мелкий сожгли, траву выжигали три года подряд и, лишь отслужив на четвертый год молебен и окропив все святой водой, стали косить на месте перелеска (Волог.). Вода в колодце, вырытом около могилы перебитых некогда панов «красна как кровь» (Волог.) (в местах гибели людей предполагается и присутствие нечистой силы; они могут именоваться «убиенными» и имеют определенное сходство с «благими») (см. БЛАГОЙ).

Бытие убитых, невинно погубленных может «перейти» в растения, деревья. В сказках и балладах на месте погребения убитых вырастают деревья и травы, наделенные их голосами (на могиле убитой «растет дягилек» — Самар.). «По народному поверью, незамужние дочери, по смерти, превращаются в тополь, а проклятые матерью — в крапиву. В песне „О Василье и Софьюшке“ говорится, что

На Васильевой могиле вырастала золота верба,
На Софьиной могилушке кипарисно деревцо,
Корешок с корешком сорасталися,
Прут с прутом совивается,
Листок с листком солипается»

<Соболев, 1913>.

Об урочище Свадебка рассказывали, что шесть находящихся здесь старых сосен выросли «на крови» двух «перерубившихся» именитых свадеб (Влад.). Из косы убитой девушки, «панской сестры», вырастает сосна (Олон.); из колена невинно погубленной девицы растут липы «исколено» (Пенз.).

Согласно бытующим и сейчас поверьям Новгородской области, погубленные матерями дети могут «жить» в дуплах деревьев.

В какой-то степени с растительностью связаны все умершие <Пропп, 1963>. Однако в поверьях XIX-XX вв. устойчивое внимание уделяется именно метаморфозам заложных, а также неприкосновенным и почитаемым деревьям, находящимся на могилах «необычных мертвецов», сопричастных им. Покойники здесь могут ассоциироваться и с предками-первонасельниками, и со святыми обитателями погрузившихся в землю церквей, монастырей. Так, рощу, выросшую на месте погрузившегося монастыря или церкви, «на месте, удобренном человеческими телами, с признаками могил, считают святым местом» (Костр.).

В крестьянских верованиях XIX — начала XX в. произрастающее на могиле дерево — не столько «превращенный умерший», сколько живое свидетельство его невинной гибели или святости.

«На некоторых могилах, по народным поверьям, цветы и деревья вырастают „сами“<…>: „Жил монах. Другие монахи считали его за глупого и не любили его. Когда его похоронили, на могиле его выросла березка, и на ней сама собой отпечаталась молитва „Отче наш“. Это потому, что он всегда читал эту молитву и спасся“» (Сиб.) <Виноградов, 1923>.

К разряду убитых, скончавшихся без напутствия, умерших «не своей смертью» страдальцев могут относиться и некоторые из погибших от эпидемии. Выделяются «павшие на поле брани», которым «проводятся особые молитвы». Ср. также поверье, согласно которому все покойники-солдаты стоят на часах у дверей рая или ада (Волог. и др.).

«Есть еще какое-то место, где помещаются души людей, которые не по своей вине задушились; эту душу ни в ад, ни в рай не пускают, а ходит та душа горемышная, просится туда и сюда» (Сиб.). Понятия о «посмертной судьбе» несчастных мертвецов, таким образом, неодинаковы. Ср. также состояние грешников, в которых заключается и частица Благодати. Видя их на Страшном суде, Господь и милосердствует, и гневается, избавляя по просьбе Богоматери от «вечного огня». Он дает им место на севере, где они «будут всего потребного лишены» [Житие Василия Нового].

Размышления крестьян об участи умерших или погубленных детей (о погубленных до крещения) и — в большей степени — о способах облегчения этой участи занимают в верованиях отдельное, значительное место. Подчеркивая тему вины и наказания не детей, но родителей, они, в общем, согласуются с каноническим церковным. «Отлучил Господь младенцев, не просвещенных св. Крещением; они были слепы и водились божественным мановением. На них не было никакого зла, но не видно было и благодати Божией. Посмотрев на них, Господь не разгневался на них, но разгневался на их родителей, почему они не просветили их св. Крещением. И повелел Господь дать им место спокойное на полудне…» [Житие Василия Нового]. Ср.: души детей некрещеных живут в темном месте между адом и раем (Волог.); в неосвященных домах (Волог., Сиб.) (см. ИГОША). Некрещеный — «никто», «чужало ему», потому что он не идет ни в ад, ни в рай, «принужден скитаться по неосвященным домам» (Сиб.); некрещеные слепы (Влад.).