Энциклопедия русских суеверий

«Простой народ по сие время верит, что души некрещеных младенцев живут в могиле и оттуда жалобно взывают по ночам к людям, прося их окрестить» (Влад.) <Соболев, 1913>. Согласно поверьям Новгородчины и других областей, погубленные матерями, погибшие дети не только «живы», но и растут, могут вступать в сношения с людьми; они попадают под власть нечистой силы (караулят для нее клады и т. п.) (см. КЛАД). Умирают они, когда им «приходит смерть от Бога» (Новг.) (см. НЕВИДИМЫЕ).

Отпевание некрещеного (как и похороны его по определенным правилам) считались очень важными. Если дитя не доношено менее половины (беременности) и похоронено, «надо взять с его могилы земли, завернуть ее в красную тряпочку, отпеть эту земельку и закопать в ту же могилку. Такая душа (ведь она уже началась) будет на том свете принята. Если ребенок не будет отпет, душа его обрекается на вечное скитание. Такого ребенка в могилу не кладут, а обыкновенно закапывают в подполье» (Сиб.) <Виноградов, 1923>.

Посмертная участь некрещеных детей могла быть облегчена поминовением, исполнением некоторых обрядов, «заменяющих» крещение. Если дитя умрет некрещеным — нужно раздать бедным сорок крестиков, что составит половину крещения (Нижегор. и др.). На юго-западе России некрещеных детей погребали на перекрестке («на крестовых дорогах»), где ставили потом кресты <Зеленин, 1916>. «Душа заспанного младенца не наследует царства небесного. Женщина, заспавшая младенца, должна простоять в церкви три ночи сряду, очертивши кругом мелом или углем. После всевозможных ужасов, которые ей приходится пережить от бесов в течение трех ночей, только что запоют петухи, как бесы мгновенно исчезают и оставляют матери мертвого младенца, которого она всем показывает и предает земле» (иногда пребывание в церкви заменяется обходом трех полей — «причем и с женщиной, и с младенцем творится та же история») (Костр.) <Смирнов, 1920>.

Точно так же, руководствуясь смешанным со страхом чувством сострадания, родственники стремились облегчить участь других «необычных» (или грешных) умерших. «По опившимся ставят на раздорожье 40 деревянных крестов, жертвуют на колокола, „чтобы они вызванивали грехи покойников“; покупают петухов и раздают соседям, чтобы петухи „пели за грехи покойника“» (Костр.) <Смирнов, 1920>. «По утопающим кладут веревки (у колодцев. — М. В.) для того, чтобы она [веревка] доставала воду, чтобы она вытащила утопающего из ада. Оставленную веревку берет первый приходящий, привязывает к ведру и черпает воду» (Костр.) <Зимин, 1920> (подавать поминание или ставить крест на могилу опившегося считалось грехом, ухудшающим состояние такого умершего — Костр. и др.).

Удавленников поминают раз в год, насыпая зерно на распутьях (Нижегор.). «В Вологодской губернии на могилу самоубийцы сыплют несколько пшеничных зерен и наблюдают издали: если птица не клюет, то не надо и поминать покойника, исключая Дмитриевой субботы да всех Святых, когда покупают крендели и пряники и раздают людям, а богатые раздают яйца [одно яйцо заменяет 40 поклонов]. Если же видят, что птица клюет зерна, то кидают их потом на могилу в продолжение года и даже двух, „сколько не напостынет“» <Иваницкий, 1830>. (Крест на могилу самоубийцы ставили через полгода после смерти.) (Ирк.)

Повсеместно вплоть до начала XX в. сохранялся обычай поминовения умерших неестественной смертью и всех «несчастных безымянных покойников» в Семик (четверг, предшествующий празднику Троицы).

«Кроме родительских в Нерехотском уезде Семик, этот весенний праздник, признается „тризной“ по несчастным безымянным мертвецам. В г. Лухе Костромской губернии по заведенному исстари обычаю (до 60-х годов XIX в.) в Семик <…> духовенство города при многочисленном стечении народа отправлялось в убогий дом (кладбище, где погребались казненные и умершие от моровой язвы) и служили здесь панихиды. После молитвы обыкновенно происходила раздача милостины» (Костр.) <Смирнов, 1920>.