Энциклопедия жизни русского офицерства второй половины XIX века (по воспоминаниям генерала Л. К. Артамонова)

Но Академии Генерального штаба мы искренне благодарны за то, что она выучила нас правильно распределять свое время в работе, пользоваться этим временем, улавливая суть дела и отметая все менее важное, грамотно и логично укладывать свои мысли на чистом русском литературном языке, умению уложить в данное короткое время серьезный и разносторонний материал, критически правильно разбираться в военных операциях прошлых войн в разное время и в разных странах, грамотно в военном отношении оценивать обстановку в данной каждому тактической и стратегической задаче и принять наиболее близкое к истине решение, быстро выполнить всякую полевую съемочную и рекогносцировочную работу, руководить в военных занятиях другими и передавать им ясно и толково свои знания.

К этому надо добавить невольно приобретаемый в академии апломб и самоуверенность в своих познаниях как результат и методов преподавания профессорами и простого им подражания. В общем, лично я, невзирая на некоторые шероховатости, с чувством глубочайшей благодарности за все, что я получил от этой академии, вспоминаю всех моих руководителей, профессоров и М.И. Драгомирова.

Послесловие

Первая часть воспоминаний Л.К. Артамонова, как можно заметить, представляет собой настоящий гимн образованности, причем образованности истинной, не заключающейся, как порой сейчас бывает, в погоне за дипломами и коллекционировании научных степеней и званий. На страницах «Автобиографии» мы видим, каким огромным потенциалом обладало образование в императорской России, как серьезно к нему подходили обучающиеся и профессура, и какие поэтому возможности в жизни оно открывало. Это образование действительно формировало личность человека, а не просто снабжало его отвечающими текущей потребности жизни компетенциями, которые оттого мы и вынуждены бываем постоянно совершенствовать по мере изменения указанных потребностей. Такое образование по праву могло называться фундаментальным, ибо на нем равно можно было возводить здание профессиональной специализации и личностного самосовершенствования.

В то же время мы видим, какое значение в образовательном процессе имеет личность педагога. Об этом с полной определенностью писал будущий министр внутренних дел (1861–1868) Российской империи П.А. Валуев: «Что же касается до преподавателей, то едва ли возможно преувеличивать личное значение каждого из них в отношении к трудам и успехам учеников. Возбуждающее и созидающее влияние необыкновенных умственных величин неисчислимо, и не может быть заменяемо ни частными улучшениями в системе устройства школ, ни усовершенствованием систем преподавания. В ревностном изыскании даровитых и в решительном удалении бездарных преподавателей заключается вернейшее средство к достижению целей умственного воспитания»[165].

Что изменилось в программах и методиках Киевской военной гимназии с приходом директора П.Н. Юшенова и возглавляемого им сонма талантливых высокообразованных педагогов его «команды» – практически ничего; что изменилось в жизни воспитаников – решительно все. Как следствие – изменились люди, которые это образование получали, и изменились к лучшему. Неистребимая тяга к педагогическим новациями и занаучивание педагогики, характерные для нашего времени, обусловлены умалением внимания к величине личности учителя, которую мы безуспешно пытаемся компенсировать научными изысканиями, организационными и даже административными мерами. Но это путь в тупик, только кошмарящий жизнь педагога и выхолащивающий его деятельность обилием отчетной документации, о чем вопиют все работники системы образования снизу доверху.

Значение высокоразвитой личности педагога затмевало когда-то даже святая святых – содержание образования. «Поверьте, в руках дельного педагога и древние и новые языки, и все предметы общечеловеческого образования не останутся без пользы для развития умственных способностей, – писал Н.И. Пирогов в статье «Школа и жизнь». – Ищите убедиться в другом – и в самом главном – в личности людей, которым вы поверяете образование вашего сына. Посредством ли изучения древних языков и математики, или новых и естествоведения совершится общечеловеческое образование вашего сына – все равно, лишь бы сделало его человеком»[166]. В сущности, именно эта тема и развивалась в знаменитой работе «Вопросы жизни». Задаваясь вопросом, почему семейное и школьное воспитание не достигает своей цели, не препятствуют в должной мере искоренению личных и общественных недостатков, автор отмечал трагическое несоответствие основ воспитания «с направлением, которому следует общество»[167]. Направление это очень напоминает характерное для современного социума «резко выраженное материальное, почти торговое стремление» приблизить образование к потребностям сегодняшнего дня, а то и самого образовательного учреждения.