Энцо Феррари. Биография

С каждым днем его мир все сильнее замыкался на узкой дороге, связывавшей квартиру с заводом в Маранелло, и с каждым днем ненависть Феррари по отношению к семье Орси с их Maserati становилась все крепче. Вдобавок набирали силу серьезные угрозы могуществу его империи: в далеком Штутгарте и даже в Англии, где бывший друг Вандервелл собирал грозную гоночную команду. Однако именно нахальный рев «Maserati 6» эхом сотрясал окна его жилища каждый божий день.

Теперь животные вопли этих машин доносились даже из лесистых, укрытых деревьями предместий в западных районах города. На окраине города открылся автодром Модены. Короткий, опасный, практически прямоугольный трек, очерченный изгородью, был выложен по периметру площади, служившей в качестве посадочной полосы для легких самолетов, а также вмещавшей несколько футбольных полей. И Maserati, и Ferrari активно пользовались автодромом для проведения испытаний в частном порядке, хотя для проверки скоростных качеств машин на прямых по-прежнему использовались участки шоссе общественного пользования, как, например, дорога на Абетоне и автострада Дель Соль.

Именно в этот бурный период, когда мощные, безумно громкие автомобили на бешеных скоростях носились по дорогам Италии, родился современный, полумифический образ быстрой езды.

РОМАНТИЧНЫЕ, ДИКИЕ ПЕРСОНАЖИ ВРОДЕ БРАККО, ВИЛЛОРЕЗИ, ТАРУФФИ, ФАРИНЫ И АСКАРИ, БЕЗ КОНЦА ПРОЛЕТАВШИЕ ПО ДЕРЕВНЯМ И УКЛАДЫВАВШИЕ В КРУТЫЕ ПОВОРОТЫ СВОИ ЯРКО-КРАСНЫЕ БОЛИДЫ С ОТДЕЛАННЫМИ ДЕРЕВОМ РУЛЯМИ, ЗАРАЗИЛИ ВСЕ НАСЕЛЕНИЕ ИТАЛИИ СВОИМ «ПСИХОЗОМ», СВОЕЙ ЖАЖДОЙ СКОРОСТИ.

Однако у Модены была и другая грань, строгая и лишенная чувства юмора, она служила противовесом повальной мании на быстрые автомобили. Коммунисты итальянского разлива плотно укоренились во властной политической структуре страны (и удерживают там позиции до сих пор). По окончании войны Северная Италия совершила сдвиг влево. В общенациональном масштабе сей факт уравновешивался политикой центристского правительства Де Гаспари, сидевшего в Риме. Но профсоюзы, мелкая буржуазия и интеллектуалы, выступая против сложившейся в высших слоях общества ситуации (по большей части верхушка поддерживала фашистов), перешли на сторону социалистов и коммунистов, сохранивших силу и влияние, унаследованные от лидеров партизанских отрядов ополчения. В любом из индустриальных центров севера, включая Милан, Болонью и Модену, существовали многочисленные коммунистические партии с преданными сторонниками (хотя довольно скоро русские осознали, что партии эти имели сильный уклон в национализм и были чрезвычайно независимыми, а потому игнорировали любые указания из Москвы).

Природа итальянской государственной власти стала поводом для Феррари устроить театральное представление — после того, как у него разгорелся спор с городским правительством Модены по поводу какой-то давным-давно забытой обиды. Памятуя о том, что мэр — теперь ловко перекрасившийся в коммуниста — в 1930-е был ярым сторонником фашистов, Феррари пришел на встречу с ним в черной рубашке, ненавидимом в народе символе головорезов Муссолини. Драматично изорвав ее на себе и швырнув в лицо мэру, Феррари прокричал: «Ты носил такую задолго до меня!» С того дня этого уважаемого горожанина, бывшего теперь важнейшим фактором развития местной экономики, местное правительство трогало очень редко. С другой стороны, чем более процветающим становился бизнес Феррари, тем больше трений с профсоюзами у него возникало. Это приводило к забастовкам, но часто они принимали форму громких перебранок и символических уходов с работы, длившихся не дольше нескольких часов. Учитывая изменчивость характера Феррари и нахальные манеры драчливых глав итальянских профсоюзов севера (многие из которых помнили о том, что Феррари наживался на войне), сей факт свидетельствует о высоких лидерских качествах Энцо, ведь вынужденные перерывы в работе могли быть куда более частыми и носить насильственный характер.