Энцо Феррари. Биография

РАЗДРАЖЕННЫЙ ЖАНДЕБЬЕН ВЫШЕЛ ВО ДВОР ФАБРИКИ И УВИДЕЛ, КАК В ОФИС БОССА ЗАХОДИТ ПОРТАГО. СПУСТЯ НЕСКОЛЬКО МИНУТ ПОРТАГО ВЫШЕЛ. ОН ПОДОШЕЛ К ЖАНДЕБЬЕНУ И ЗАКУРИЛ СИГАРЕТУ. «ФЕРРАРИ ГОВОРИТ, ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ МОЙ СПОРТКАР, НО ЭТОТ СУКИН СЫН СКАЗАЛ, ЧТО ЭТО НЕВАЖНО. ОН СКАЗАЛ, ЧТО ТЫ В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ ОПЕРЕДИШЬ МЕНЯ, И НЕВАЖНО, НА КАКОЙ МАШИНЕ Я БУДУ».

Гонки по открытым дорогам общего пользования давно считаются слишком опасным занятием в большинстве цивилизованных стран, и во многих из них они давно запрещены. Даже мексиканское правительство отменило пресловутую Carrera Pan Americana de Mexico после того, как в гонке 1954 года погибло восемь человек: четверо гонщиков, двое механиков и пара зрителей. Но Mille Miglia с каждым годом становилась в Италии все популярнее. По некоторым оценкам, численность толпы болельщиков, выстраивавшейся вдоль маршрута гонки, достигала 10 миллионов человек. Тысячи полицейских и солдат регулярной армии были задействованы в мероприятиях по сдерживанию массы людей в попытке не дать им выйти на трассу, но гонщики все равно должны были готовиться к тому, что их ждет, и закалять свои нервы. Им предстояло на полном ходу влетать в стаи болельщиков, подвижные, шатающиеся стены из плоти и крови, расступающиеся, как воды Красного моря, перед их несущимися машинами. На сельских участках маршрута дети регулярно перебегали трассу и часто ехали на своих велосипедах по обочинам. Молодые люди, желавшие покрасоваться, демонстрировали свою удаль, пытаясь прикоснуться руками к крыльям пролетающих на скорости машин — своего рода итальянский аналог забега с быками в Памплоне. Некоторые фермеры отказывались подстраиваться под ежегодную автомобильную лихорадку. Периодически участники соревнований взлетали на холмы и внезапно обнаруживали, что навстречу им в противоположном направлении катит какой-нибудь маленький седан «Fiat», трактор или фермерская повозка.

Однако мысль о том, что скоростные гоночные болиды соревнуются на обычных дорогах, пролетая по извилистым горным шпилькам и узким городским улочкам, была воплощением фантазий любого мужчины, ведь каждый из них мечтал вдавить педаль газа в пол и пронестись по дороге общего пользования, не боясь преследования со стороны закона и не стесняясь никаких моральных и социальных ограничений. Несмотря на все свое безумие, Mille Miglia была вершиной автомобильных гонок, она олицетворяла собой, как писал бельгийский журналист Жак Икс, «целую жизнь, сжатую в несколько часов». Энцо Феррари так отзывался об этом эпическом событии: «Ни один гонщик не мог утверждать, что снискал лавры победителя, если не побеждал в Брешии». Победивший там был человеком, полдня рисковавшим погибнуть страшной, жестокой смертью на одном из самых трудных и не прощающих ошибок шоссе во всем мире.

Даже такой дерзкий человек, как Портаго, был напуган масштабом и опасностью соревнования. «Мне не нравится Mille Miglia», — сказал он американскому журналисту Кену Пёрди в том году. «Неважно, сколько ты тренировался, ты попросту не сможешь выучить маршрут в тысячу миль пути так же хорошо, как итальянцы, да и вообще, как говорит Фанхио, если у тебя есть совесть, ты не будешь гнать так быстро. На Mille Miglia есть сотни поворотов, в которых одна крошечная ошибка пилота может убить пятьдесят человек. Невозможно помешать зрителям толпиться на дороге; даже армия не справляется с этой задачей. Надеюсь, я никогда не буду участвовать в этой гонке».

Но он не только поучаствовал, он вышел на старт за рулем самой мощной машины из заявленных, и при этом без каких-либо тренировок. Портаго вместе со своим вторым пилотом Эдмундом Нельсоном предпринял попытку разведать трассу на собственной машине, но в нескольких милях от Брешии врезался в парапет моста и не преодолел даже первую стадию безумно сложного и опасного маршрута. В отличие от Дениса Дженкинсона, в 1955-м приведшего Стирлинга Мосса к его сокрушившей все рекорды победе при помощи 5,5-метрового (в длину) свитка с детальной картой маршрута, Нельсон был таким же новичком, как и сам Портаго. Портаго познакомился с ним, 42-летним ветераном ВВС, так и не вернувшимся в свою родную Южную Дакоту по окончании войны, в Нью-Йорке, где тот работал оператором лифта в отеле «Plaza». Именно Нельсон познакомил своего приятеля с бобслеем и стал для него другом, телохранителем и исповедником, пока сам молодой дворянин кутил в Риме и Монте-Карло, вкушая красивую жизнь. Нельсон ничего не знал об автогонках и просто ехал в компании с Портаго, указывая тому на сотни ярко-красных указательных стрелок, расставленных по дорогам и обозначавших маршрут следования.