Эон. Исследования о символике самости

¹⁷⁷ Поскольку Рыбы представляют мать и сына, мифологическая трагедия ранней смерти сына и его воскресения содержится в них имплицитно. Как двенадцатый знак Зодиака Рыбы означают конец астрологического года и начало нового. Эта характеристика совпадает с притязаниями христианства быть началом и концом всего, а также с эсхатологическим ожиданием конца света и наступления Божьего царства[287]. Таким образом, астрологические характеристики рыбы содержат неотъемлемые составляющие христианского мифа: во‐первых, крест; во‐вторых, моральный конфликт и его расщепление на фигуры Христа и Антихриста; в‐третьих, мотив сына девственницы; в‐четвертых, классическую трагедию матери и сына; в‐пятых, опасность при рождении; в‐шестых, мотив спасителя и носителя исцеления. Следовательно, не будет неуместным соотносить обозначение Христа как рыбы с началом нового эона. Если данная связь существовала еще в древности, она, очевидно, должна была иметь вид молчаливого допущения, либо намеренно храниться в тайне; насколько мне известно, в древней литературе нет никаких свидетельств того, что христианская символика рыбы выведена из зодиака. Более того, вплоть до II века н. э. астрологические свидетельства не позволяют каузально вывести антитезу Христос/Антихрист из полярности Рыб, поскольку это, как показывает материал, процитированный нами выше, не подчеркивалось в качестве сколько-нибудь существенного. Наконец, как справедливо замечает Дельгер, Ихтис всегда мыслился только как одна рыба, хотя здесь мы должны заметить, что в астрологической интерпретации Христос есть только одна из рыб, тогда как роль второй отведена Антихристу. Вкратце, нет никаких оснований полагать, что зодион Рыб мог послужить прототипом Ихтис.

¹⁷⁸ В сравнении с этим языческая символика рыбы сыграла гораздо большую роль[288]. Наиболее важным в этом отношении представляется иудейский материал, собранный Шефтеловицем. Иудейская «чаша благословения»[289] иногда украшалась изображениями рыб: рыбы служили пищей блаженных в Раю. Чашу клали покойнику в могилу, как погребальный дар[290]. Рыбы получили широкое распространение в качестве надгробных символов. Христианская рыба главным образом встречается именно в такой связи. Набожные израильтяне, живущие в «воде учения», уподобляются рыбам. В период около 100 г. н. э. эта аналогия была самоочевидной[291]. Также рыба обладала и мессианским значением[292]. Согласно сирийскому Апокалипсису Баруха, Левиафан восстанет из моря с приходом Мессии[293]. Вероятно, он и есть «весьма великая рыба» из эпитафии Аверкия, соответствующая «рыбе из источника», упоминавшаяся в религиозных спорах при династии Сасанидов (V век). Источник подразумевает вавилонскую Геру, однако на христианском языке он означает Марию, к которой и в ортодоксальных, и в гностических кругах («Деяния Фомы») обращались , «источник». Так, в гимне Синезия (ок. 350 г.) мы читаем: (Ты – источник источников, начало начал, корень корней, монада монад[294].) Считалось, что источник Геры содержит одну рыбу ( ), которая ловится на «крючок божий» и «кормит весь мир плотью своею»[295]. В беотийской вазовой росписи «повелительница зверей»[296] изображается с рыбой между ног или внутри тела[297], что предположительно указывает на то, что рыба – ее сын. Хотя в дебатах при правлении Сасанидов легенда о Марии была перенесена на Геру, «рыба из источника» не соответствует христианскому символу, ибо в христианской символогии распятие представляет собой крючок или наживку, с помощью которых Бог ловит Левиафана[298] – либо смерть, либо дьявола («того древнего змея»), но не Мессию. В иудейской традиции, с другой стороны, pharmakon athanasias – плоть Левиафана, «мессианская рыба», как утверждает Шефтеловиц. В Талмуде («Санхедрин»), говорится, что Мессия «не явится, пока больной не возжелает рыбы, которую нигде нельзя найти»[299]. Согласно Апокалипсису Баруха, и Бегемот, и Левиафан[300] – евхаристическая пища. На это всегда старались не обращать внимания. Как я уже объяснял в другой своей работе[301], два доисторических чудовища Яхве, кажется, представляют собой пару противоположностей: одно из них, несомненно, сухопутное, второе – водное.

¹⁷⁹ С давних времен не только у евреев, но и на всем Ближнем Востоке рождение выдающегося человека отождествлялось с восходом звезды. Так, Валаам прорицает (Числ., 24:17): «Вижу Его, но ныне еще нет; зрю Его, но не близко. Восходит звезда от Иакова…»