Эон. Исследования о символике самости

¹⁸⁰ Надежда на Мессию всегда связана с появлением звезды. Согласно книге «Зоар», рыба, проглотившая Иону, умерла, но через три дня ожила и изрыгнула его. «Через рыбу мы найдем исцеление для всего мира»[302]. Данный текст относится к средневековью, но происходит из надежного источника. Упоминаемая в эпитафии Аверкия «Рыба из источника, весьма великая[303], чистая», по мнению Шефтеловица[304], есть не что иное, как Левиафан. Левиафан считался не только самой большой, но и чистой рыбой – идея, которую ученый подкрепляет соответствующими цитатами из талмудической литературы. В данной связи необходимо упомянуть «одну и единственную рыбу» (), о которой записано в «Happenings in Persia»[305].

IX. Амбивалентность символа Рыбы

¹⁸¹ Согласно сирийскому Апокалипсису Варуха (29:1 и далее), эпоха, предшествующая приходу Мессии, состоит из двенадцати частей, и Мессия появится в последней из них. Деление на двенадцать указывает на зодиак, двенадцатым знаком которого являются Рыбы. Тогда Левиафан восстанет из моря. «Два великих морских чудовища, коих сотворил я на пятый день творения и сохранял до того времени, станут тогда пищей для всех, кто остался»[306]. Поскольку Бегемот явно не морское животное, но, как сказано в мидраше, «пасется на тысяче гор»[307], два «морских чудовища», должно быть, представляют собой удвоение Левиафана. Левиафан действительно разделен по половому признаку, ибо существует самец и самка[308]. Похожее удвоение присутствует и у Исаии (27:1): «В тот день поразит Господь мечем Своим тяжелым, и большим и крепким, Левиафана, змея прямо бегущего, и Левиафана, змея изгибающегося, и убьет чудовище морское». В средневековой алхимии такое удвоение положило начало идее о двух змеях, борющихся друг с другом, – крылатом и бескрылом[309]. В Книге Иова, где Левиафан упоминается исключительно в единственном числе, лежащая в основе полярность проявляется в противопоставлении ему Бегемота. В своей поэме Меир бен-Исаак описывает битву Левиафана и Бегемота в конце времен, в ходе которой оба чудища смертельно ранят друг друга. Затем Яхве разрезает их на части и подает в качестве пищи для праведных[310]. Вероятно, эта идея связана с древнеиудейской Пасхой, которую справляли в месяц Адар – месяц рыбы. Несмотря на явное удвоение Левиафана в более поздних текстах, вполне вероятно, что первоначально существовал только один Левиафан, о чем свидетельствуют древние угаритские тексты из Рас-Шамры (ок. 2000 г. до н. э.). Виролло предлагает следующий их перевод:

Quand tu frapperas Ltn, le serpent brh
Tu achèveras le serpent ‘qltn,
Le puissant aux sept têtes.

¹⁸² Далее он пишет: «Примечательно, что этими же прилагательными – brh и ‘qltn – характеризуется в тексте Исаии, 27:1 особо опасная разновидность змея, которую мы называем Левиафаном, по-еврейски – Liviatan»[311]. К этому же периоду относятся изображения битвы Баала со змеем Ltn[312]; здесь конфликт разворачивается между богом и чудовищем, а не между двумя чудовищами, как в более поздние времена.

¹⁸³ На примере Левиафана мы видим, что великая «рыба» постепенно расщепляется на две противоположные половины, хотя вначале сама представляла противоположность высшего Бога и, следовательно, его тень, воплощение его злой стороны[313].

¹⁸⁴ С расщеплением чудовища на новые противоположности его изначальная оппозиция Богу отступает на задний план; отныне чудовище пребывает в конфликте либо с самим собой, либо с эквивалентным ему чудовищем (например, Левиафан и Бегемот). Это избавляет Бога от внутреннего конфликта, который теперь реализуется вне его, в форме двух враждебных друг другу братьев-чудовищ. В более поздней иудейской традиции Левиафан, который сражался с Яхве у Исаии, демонстрирует явную тенденцию к «очищению» и превращению в «евхаристическую» пищу, о чем наглядно свидетельствует собранный Шефтеловицем материал. В результате, если мы захотим вывести символ Ихтис из этого источника, то Христос-рыба займет место Левиафана, тогда как чудовищные животные приобретут качества простых атрибутов смерти и дьявола.