Эон. Исследования о символике самости

²⁴³ Таким образом, «lapis animalis» Розина есть нечто живое, наделенное способностью чувствовать или воспринимать влияние магнезии и магнита. Но и магнит тоже живой. Так, юрист и алхимик Хрисипп Фаниан из Базеля говорит: «Но если Фалес Милетский пожелал называть этот камень Геркулеса – магнит – живой вещью, ибо мы видим, как он притягивает и двигает железо, то почему бы и соль, чудесным образом проникающую, очищающую, сужающую, расширяющую, не называть живой?[465]» Дорн пишет: «Магнитный камень учит нас; ибо способность магнетизировать и притягивать железо не видна в нем [глазу]; это дух, скрытый внутри и не воспринимаемый органами чувств»[466]. Нуминозный эффект, который производила непостижимая сила магнетизма на наших предков, наглядно описан св. Августином: «Известно, что камень-магнит имеет удивительное свойство притягивать железо; когда я в первый раз это увидел, я попросту ужаснулся [vehementer inhorrui]»[467]. Даже гуманист Андреа Альчато (ум. в 1550 г.) восклицает: «Тот, кто впервые замечает и наблюдает способность магнита притягивать железо, не может не прийти в восхищение… И если кто-то навязывает нам мнение, что есть в таких вещах некая тайная сила, что общеизвестно, то этого недостаточно. Ибо как определят они сию тайную силу, о которой ничего не могут сообщить, кроме названия?[468]» Знаменитый анатом и астролог Габриэль Фаллопий (1490–1563) считал магнит, наряду с ртутью и слабительными средствами, необъяснимым чудом, «действие коего всякого повергает в изумление», как сообщает Либавий в своей работе «Ars prolatoria»[469]. Подобные высказывания служат свидетельством наивности реакции умных и думающих людей, полагавших, что наблюдаемое ими – необъяснимое чудо. Следовательно, вполне понятна их вера в то, что такой удивительный объект живой (подобно «lapis animates», «calx viva» и т. д.). Магнит также был наделен душой, как таинственный камень, способный чувствовать. В «Duodecim tractatus»[470] магнит появляется как символ aqua roris nostri («вода нашей росы»), «чья мать – срединная точка небесных и земных Солнца и Луны». К этой воде, знаменитой aqua permanens, анонимный автор обращается следующим образом: «О священная и чудесная природа, не позволяющая сынам учения заблуждаться, как показываешь ты ежедневно в жизни человеческой! Далее в сих… трактатах я привел многие природные причины, дабы… читатель смог понять все то, что, с Божьего соизволения, я видел собственными глазами»[471].

²⁴⁴ В основе всего этого лежит идея доктрины, «aqua doctrinae». Как мы уже видели, «магниту» или «небесной росе» можно научить. Как и вода, магнит символизирует доктрину как таковую. Ему противопоставлен «одушевленный камень», «воспринимающий» влияние магнетической пары – magnes и магнезии. Одушевленный камень, как и магнит, – тайная субстанция; только такие субстанции могут вступать в соединение, приводящее к цели – lapis philosophorum. Дорн говорит: «Язычники говорят, что природа стремится к подобной себе природе и радуется собственной природе; если же она сочетается с другой, то труд природы уничтожается»[472]. Это аллюзия на аксиому, обычно приписываемую алхимику Демокриту: «Природа радуется природе; природа подчиняет природу; природа господствует над природой»[473].

²⁴⁵ Как magnes и магнезия образуют пару, так и lapis anima-tus sive vegetabilis[474] есть Rebis, или гермафродит, рождающийся в царском браке. Таким образом, мы имеем две контрастирующие пары, посредством взаимного притяжения образующие quaternio, четырехчастную основу целостности[475]. Как показывает символика, обе пары обозначают одно и то же: complexio oppositorum, или объединяющий символ[476]. Если в наших текстах они предстают не как одно и то же и не совпадают с тайной субстанцией, на это должна быть причина, хотя ее и невозможно установить на основании символов, используемых для обозначения двух подлежащих объединению субстанций. Иногда тайной субстанцией выступает магнезия, иногда – вода, иногда – магнит, иногда – рыба; впрочем, все они обозначают prima materia, из которой возникает чудесное рождение. Различие, которое видели алхимики, ясно показывает следующий отрывок из трактата, написанного в XVII веке Иоанном Коллессоном, приором бенедиктинского ордена[477]: «Что же касается субстанции, с помощью коей естественным и философским образом растворяются обычные золото и серебро, пусть никто не воображает, будто она есть что-либо иное, кроме как общая мировая душа, каковая с помощью магнитов и философских средств извлекается и притягивается вниз из высших тел, особливо же из лучей Солнца и Луны. Посему те, кто думает растворить естественным или физическим путем совершенные металлы, не имеют никакого представления о Меркурии, или о Философской жидкости»[478].