Эон. Исследования о символике самости

³³⁵ Таким образом Mumia Парацельса соответствует Первочеловеку, который образует микрокосм в смертном человеке и как таковой разделяет все возможности макрокосма. Поскольку вопрос о каббалистических влияниях у Парацельса до сих пор не решен, в данной связи, возможно, не лишним будет вспомнить фигуру каббалистического Метатрона. В книге «Zohar» Мессия описывается как «центральный столп» (т. е. системы Сефирот), и об этом столпе говорится: «Столп центра есть Метатрон, чье имя подобно имени Господа. Он сотворен по его образу и подобию и включает в себя все градации от Верха до Низа и от Низа до Верха, и связывает [их] воедино в центре»[637].

³³⁶ Умерший человек, продолжает Ипполит, восстанет, пройдя сквозь «дверь небес». Иаков видел врата небесные на своем пути в Месопотамию, «но говорят, что Месопотамия есть поток великого океана, истекающий из средины совершенного человека». Это – врата небесные, о которых Иаков сказал: «Как страшно сие место! Это не что иное, как дом Божий, это врата небесные»[638]. Поток, истекающий из Первочеловека (врата небесные), интерпретируется здесь как прилив океана, который, как мы уже видели, порождает богов. Отрывок, цитируемый Ипполитом, вероятно, относится к Иоанну, 7:38, либо к апокрифическому источнику, общему для обоих. Отрывок из Иоанна – «Кто верует в меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой», – ссылается на небиблейский источник, который, однако, виделся автору весьма авторитетным. Кто бы ни испил этой воды, в том возникнет родник, текущий в вечную жизнь, говорит Ориген[639]. Это – «высшая» вода, aqua doctrinae, реки из чрева Христа и божественная жизнь, противопоставленная «низшей» воде, aqua abyssi, где пребывают темноты и где обитают Князь мира сего, коварный дракон и его ангелы[640]. Река этой воды – сам «Спаситель»[641]. Христос – река, изливающаяся в мир через четыре Евангелия[642], подобно четырем рекам Рая. Я намеренно крайне подробно процитировал здесь церковные аллегории, дабы читатель сам смог убедиться, насколько гностическая символика пропитана языком Церкви и как, с другой стороны, много общего имеют выразительные амплификации и интерпретации, в особенности у Оригена, с гностическими воззрениями. Так, для Оригена, равно как и для многих его современников и последователей, идея космического соответствия «духовному внутреннему человеку» была хорошо знакома: в первой проповеди на Книгу Бытия он сообщает, что Бог прежде всего создал небо – целостную духовную субстанцию и что дополнением этому служит «наш разум, каковой сам по себе есть дух; то есть это наш внутренний духовный человек, который видит и познает Бога»[643].

³³⁷ Вышеприведенных примеров христианских параллелей к частично языческим взглядам гностиков должно быть достаточно, чтобы дать читателю представление о ментальности первых двух столетий нашей эры, а также показать, насколько тесно религиозные учения той эпохи были связаны с психическими фактами.

7

³³⁸ Вернемся к символам, перечисленным Ипполитом. Первочеловек в своем латентном состоянии – именно так мы можем истолковать термин  – назван Aipolos, «не потому, что кормит козлов и коз», но потому, что он – , Полюс, вращающий космос[644]. Это напоминает ранее упомянутые параллельные идеи алхимиков о Меркурии, который находится на Северном полюсе. Аналогичным образом наасены называли Aipolos – на языке «Одиссеи» – Протеем. Ипполит приводит следующую цитату из Гомера: «Здесь пребывает издавна морской проницательный старец, равный бессмертным, Протей, египтянин»[645]. Далее Гомер продолжает: «Изведавший моря Все глубины и царя Посейдона державе подвластный»[646]. Протей – явная персонификация бессознательного[647]: весьма трудно «овладеть хитромысленным старцем так, чтоб не мог наперед он намеренье наше проникнуть». Чтобы заставить его говорить, надо быстро хватать его и крепко держать. Он живет в море, но, подобно земноводному, выходит на пустынный берег в священный полуденный час и спит среди своих тюленей. Необходимо помнить, что тюлени теплокровны, а значит, их можно расценивать как содержания бессознательного, способные стать сознательными; в определенные моменты они спонтанно возникают в светлом, воздушном мире сознания. От Протея странствующий герой узнает, как он сможет вернуться домой по «рыбообильному морю»; таким образом, Старец оказывается психопомпом[648]. , говорит о нем Ипполит, что лучше всего можно перевести французским колоквиализмом «il ne se laisse pas rouler». «Но он, – говорится далее в тексте, – оборачивается вокруг самого себя и меняет форму». Так, он ведет себя как подвижный образ, который никак не удается схватить. То, что он говорит, есть , «истинно», безошибочно; он – «провидец». Таким образом, наасены не без оснований утверждали, что «знание человека в его полноте сокрыто в глубине и трудно постижимо».