Эпитафия

Из жизни сквозь шторм до меня доносился громкий, отвратительный, дикий рёв десятка голосов. Они пересиливали друг друга, соревнуясь в только им понятной битве. Голоса теперь были громкие, наполненные артистизма до краев и, кажется, людей собралось больше чем просто много. Постоянно кто-то подходил вплотную к моему существу и за что-то слёзно молил прощения, винил в себя в невнятных, непонятных ему самому грехах: этот раскаивается за нанесенную мне некогда обиду, тот за недостаточное участие в моей жизни, она за косой взгляд, а и вовсе, за пересоленный борщ. И все искромётно рыдают, каются срывая голос, а я даже не знаю, кто сейчас со мной говорит и кому мне должно отпустить эти наигранные грехи. Вот и закончилась фантазия собравшихся, их мольбы и вопли начали повторятся…

Смерти со мной всё еще нет, только этот мучительный шторм и я. Тем не менее во мне уже не хватает места, чтобы сдерживать порождаемое миром живых, чувство. Оно срывается с родного места и несётся в пустоту с огромной скоростью и стремительностью, как будто стремясь вырваться из неё в рыдающую залу.

– Зачем вы все извиняетесь предо мной, я ведь уже давно покойник, ничего о вас не помню и уж точно не отвечу, сколько бы вы не просили. Вы грызёте меня своими мерзкими воплями, ввергаете в очередную пытку! Что с вами не так, почему бы вам не смеяться со мной, как принято при встрече добрых друзей? Одумайтесь, расскажите, как хорошо нам было когда-то, ещё при моей жизни, шутите, пока моё тело не скрылось в земле от смеха навсегда! Вы больше никогда не сможете ничего мне рассказать, так почему бы не попробовать сделать хотя бы шаг в сторону от пустых слез? Посмотрите, что вы наделали, какую глупость сотворили! Теперь всё, что я о вас знаю – причиненные обиды, оскорбления и жуткие подлости, нескончаемые предательства. У вашего греха даже нет имён, вы исчезнете из меня раз и навсегда. Неужели этого вы хотели?!

Буря захватила мой крик, насколько раз обернув вокруг меня, запутала в своем потоке каждое слово, превратив в разрозненное нечто. Из мира живых продолжают доноситься всё те же глупости, ничего не изменилось, меня не услышали. Кто-то даже попросит меня ожить и встать, наивно пологая, что бог в силах воскресить меня, не смотря на трехнедельное гниение, отсутствующие органы, нелепые швы, выжранную опарышами плоть. Я не могу поверить, что они настолько глупы, нет, всё похоже на глупое изображение безграничной скорби и боли. Если так, то зря все эти старания, у великой скорби нет голоса, боль выше человеческих сил уже не айкает, ожидая помощи айболита.

С меня довольно, мириться с этим шоу невозможно, даже шторм не может тягаться мучительностью. Я дернул за нить, чтобы поскорее спастись от этого безумия, в другом безумии.

XXVIII

Ещё три дня я пытался найти себя, успокоить это безумие, прервать поток, остановить мысли, не позволять им вести эту пытку и у меня, кажется, получается. Только сейчас начала эта дикая вода во мне успокаиваться, возвращаться в естественные берега. А вчера судьба закрутилась в неожиданном пируэте – пока я бродил по холодным, одиноким дворам муравейникам, позволяя мыслям выйти из моей головы под марш моей музыки. В одном из безжизненных дворов ко мне подошла милая девчонка, точно заблудившееся чудо среди хаоса. Светлые, ангельские волосы, низкий рост, вся сияла чистотой души, подошла и спросила, можно ли познакомиться, взяла мой номер телефона, запинаясь на каждом слове. Не представляю, как ей удалось на такое решиться, какую внутреннюю борьбу она прошла, ради этого знакомства?

Прямо сейчас я иду к ней, уже в ту же ночь мы договорились встретиться и познакомиться заново. Мои алгоритмы работают превосходно, жалкое сознание не в силах трактовать что-то против них. Сознанию остается только бояться и бить в тревожный колокол, чем оно сейчас и занялось. Больше всего меня страшит, что шаблонный сюжет повториться, боюсь не только за себя, но и за эту девочку, до сих пор её обступала коварная любовь. Удар… Мысли прерваны, отдышка… Кровь подступает к голове, она чугунная. Восстанавливаюсь, как после нокаута, шатает. Сознание и алгоритмы пришли в согласие увиденным, оба сломаны. Это правда, глаза меня не обманули? Облокотился, вернул дыхание, оглядываюсь. Нет, не обманули, с противоположной стороны дороги идёт… Она… Держась за руку с неизвестным парнем. Во мне воспылала ненависть, первая волна обрушилась на мою роковую любовь, вторая загребла всех, кто её касался, третья волна поглотила Маргариту и Элизабет. Четвёртая волна, самая мощная, она долго накатывает перед страшным ударом, скрывает все мои надежды в своей тени и бьет – её цель, уничтожить остатки меня. Хватит! Я даю команду всему мне. Больше никогда! Он, я, понял, что значит это никогда. Развернулся в обратную сторону. Мысли и сознание онемели.

Ноги идут сами, снова те мрачные дворы и мрачные мысли, музыка бессильна. Я как гоночный болид, кружусь по кругу, очерчивая свой муравейник, моё топливо – перегоревшие мысли, или перегоревший я.