Эпитафия

Мне не удается понять, любил ли я один раз по-настоящему или же один раз блестяще водил себя за нос? А может любовь и есть добровольный самообман? Одно стало твердым постулатом – Я и… Я и она были созданы, чтобы причинять друг другу боль. Когда всё пошло по швам, что всё уничтожило? Знание, оно стало переходным возрастом, воспалило жажду большего и наградило силами для этой охоты. Только, оказалось моя цель разрушительна… Боюсь, нельзя вернуть себе зарытое счастье, даже землю ископав трижды. Значит не нужно искать? Что я теперь из себя представляю? Я просто сорвавшийся с цепи пёс и на моей шее остался груз в виде тяжелого поводка. Мысли… Они должны остановиться…

Я зашёл в дом и вижу, как “Муза” смеется надо мной, отпускает грубые шутки о моей наивной глупости, не знаю откуда она всё узнала. Ярость, несдерживаемый гнев, четыре волны снова нанесли удар… Грубо хватаю “Музу” и других, стаскиваю в чугунную ванну, бросая небрежно, как котят в реку… Ах, как же легко и приятно ломаются эти подрамники, сладкий треск сопровождает их гибель, переломанные кости, порванные суставы. Шелест рвущейся ткани – он лечит мои раны, уничтожая саму болезнь. Суетно я нашёл масло, которое раньше вмешивал в свои краски – вылить в ванную, поверх останков моих трудов. Осталась мелочь, огонь, даже удивительно, что мой гнев ещё не породил его.

Нет страдания сильнее, чем вспоминать ушедшее счастье, поэтому я сжигаю всю память. Меня наполняет насыщение от вида умирающей в муках “Музы”, от агонии “Ненависти влюблённого”, эта музыка справляется, освобождает. Танец огня могущественен как никогда, съедает за секунды то, что раньше бы разжёвывал часами. Огонь гаснет, оставляя на дне ванной жменю пепла и на потолке чёрную сажу. Мысль – удар по лицу… Ещё одна картина осталась висеть на стене у Артура, насмехается надо мной… Болезненный укол, тянет, это осознание. Ничто не проходит бесследно…

XXIX

Снова я вернулся в свою тьму и в ней все так же слышны истошные плачи, тяжелые всхлипы и даже неразборчивые молитвы. К шторму добавился, щиплющий со всех сторон жар, как тысячи иголок, впивающихся в кожу или словно огненный дождь, прожигающий точечками всего меня. Страх закрадывается внутрь души и растет благодаря мучениям, что ослабляют дух, этот страх питает ненависть ко всему, к себе. Вдруг я вижу, во тьме силуэт! Божественная фигура, как мне её не хватало! Я засиял и ненависть отступила, облегчение.

– Смерть! Из-за чего ты ушла от меня? Я придурок, идиот, прости… Не оставляй меня тут одного…

Она без зла ухмыльнулась, приблизилась. Всё та же ангельская улыбка, давление на меня слабеет, тьма редеет.

– Мне пришлось оставить тебя одну, чтобы ты удачно смогла осмыслить себя, а не развивать ложные выводы, порожденные ложным чувством. Ложь и обман гаснет в одиночестве, множится и растет, когда есть слушатель. Хорошо, теперь я не уйду, нет больше нужды… Неужели тебе приятны эти стоны?

Она не просто спросила, а вычитала отвращение во мне. Сама же Смерть, как будто всё это время не замечала ничего, точно самый обычный шум ветра.

– Нет, прошу, убери их…

Все мучительные звуки заглохли, тишина оказалась блаженством, настоящим счастьем. Буре уже нечем было питаться, и она начала слабеть. Смерть ещё тщательнее всматривается в меня и что-то увидев, не без любопытства обращается:

–Скажи, душа, ты была счастлива при жизни? Пустой вопрос, тебя колебало словно маятник из крайности в крайность, в течении одних суток ты могла блистать радостью и тонуть в печали. Ни одно чувство при жизни, не задерживалось на долго, ты вечно текла и менялась, искала. Только сейчас, после жизни, ты можешь застыть в одной точке и даже выбрать в которой именно. Скажи, счастлива ли ты сейчас?

Какой страшный вопрос, весь его ужас в том, что он заставляет меня думать и приходить к самым неприятным ответам. Да, мне хочется быть счастливым, но я никогда не знал, как этого добиться, а теперь я вовсе, не знаю куда двигаться. Очевидно, при жизни можно радовать себя покупками, лестью, маленькими успехами, даже самой обычной едой, всегда можно поставить какую-то глупую цель и свершая её получать дозу наслаждения. Но что может радовать тут, после жизни, когда ничего кроме моих чувств и мыслей нет, когда всё уже сделано и пройдено, куплено и потеряно? Всё, что я сейчас имею – боль от любви, скорбь и ненависть.

– Нет, едва ли…

– Не удивительно. Ты победила любовь, но печаль – твоя погибель. Дергай нить, душа. Времени почти не осталось.

Я послушный, опустошенный вопрос, дернул нить.

XXX