Эпиталама

Свой успех и комплименты мужчин она воспринимала как улыбку жизни, как нечто вроде подтверждения своей любви; благодаря им она полнее воспринимала похвалы, которые Альбер расточал ей наедине и которые потом, как ей казалось, словно украшения, сияли на ней.

Какой-нибудь разговор с безразличными ей людьми, новый туалет, та или иная улица или книга — все интересовало ее теперь в той мере, в какой затрагивало ее сердце. Она постоянно помнила об Альбере, и все, что ей встречалось в жизни, в конечном счете сводилось к их любви. В пустом доме она вновь была с ним, когда перечитывала его письма или мечтала, рассеянно опустив руки на клавиши. Но мысль о матери огорчала ее. Берта старалась больше дать материнскому сердцу, которое довольствовалось столь малым.

Ей хотелось тратить свои силы для счастья других. У Бонифасов она подолгу беседовала с бабушкой, выходила гулять с Алисой, как и прежде лишенной развлечений, водила ее на прогулки, в музеи, на выставки, и день обычно заканчивался полдником в комнате Берты, которая заваривала чай в своем маленьком чайнике, оживленно и забавно болтая.

Иногда она начинала говорить так же, как Альбер, и тогда Алиса, не догадываясь, откуда это, отмечала у своей подруги какой-нибудь решительный жест или немного нравоучительный тон и считала это позерством.

Берта скрывала от всех свои отношения с Альбером, не считая нужным в чем-либо себя упрекать и даже не замечая, что ей случается лгать. Да и как могла она считать предосудительным то, что придавало ей силы и служило причиной счастья, как могла она относиться с подозрением к своей любви, которая делала столь приятной жизнь и столь ярким блеск ее молодости.

* * *

Берта шла вдоль чьего-то владения, обнесенного стеной. Обратив внимание на непривычный вид этой маленькой улочки, она заметила, что фонари еще не горят. Она бросила взгляд на скамейку под деревьями, обогнула сквер, прошла по переулку, вернулась назад. Его все еще не было. Это ожидание показалось ей унизительным: «Какой стыд вот так бродить здесь, словно я в чем-то виновата. Больше я сюда не приду», — говорила она себе. Она снова вернулась в сквер, нервничая одновременно от нетерпения увидеть его и от желания уйти.

— Извините меня, — сказал Альбер, беря ее за руку. — Меня задержал отец; вы и не подозреваете, что я человек работающий.

— Это слишком опасно, ждать вас здесь, — сказала Берта. — Скоро в шесть часов уже будет светло. Мы ведь здесь совсем рядом с моим домом. Буквально минуту назад я, кажется, видела продавщицу из нашего книжного магазина. Очень даже возможно, что она ходит по этой улице.

— Послушайте, — сказал Альбер, ведя ее к скамейке. — Мне пришла в голову одна мысль. Действительно, здесь очень неудобно. Но я нашел нечто весьма и весьма удачное. Мы сможем видеться у Кастанье.

— У Кастанье? Вы с ума сошли!

— Подождите. Не пугайтесь. Я попросил у Кастанье оставлять мне время от времени на часок свою гостиную. Естественно, его не будет дома. В четыре часа он обычно уходит. Я объяснил ему, что хочу принимать там одну пугливую даму. Рассказал ему совершенно невероятную историю. Уверяю вас, все очень просто. В этот день он отпустит и всех своих слуг. Этот план его позабавил. Он человек романтичный. Вы пройдете в подъезд, ничего не спрашивая. Никто не будет знать, куда вы идете. Потом подниметесь на лифте. Нет. Лучше подниметесь по лестнице. Всего три этажа. А я уже буду там. Вам не нужно будет даже звонить.

Он добавил, чтобы успокоить ее:

— Естественно, мы не сможем видеться слишком часто. Я уверяю вас, Кастанье никогда не узнает, что вы приходили! — продолжал Альбер, немного раздосадованный тем, что Берта все еще упорствовала. — Вы можете мне верить. Вы не очень-то любезны сегодня. Говорят, вы были очаровательны на балу у Прево. Вам нравится танцевать? Вокруг вас было столько юных балбесов.

Он взял томик, который Берта положила на скамейку.

— У Кастанье великолепная библиотека… Этот роман, что вы сейчас читаете, мне не нравится, — сказал он, проводя рукой по кожаному переплету. — Вы сами сделали эту обложку?

— Это подарок Бланш.

— Пошлый стиль, скудная психология. И такая дрянь воспламеняет читательские мозги. Я хотел бы выбрать для вас несколько книг по своему вкусу. Настоящих книг.

Он добавил:

— Я не осмеливаюсь вам их послать. Я мог бы принести их к Кастанье.

Он вернулся к своему плану:

— Вы же понимаете, когда будет светло, то, даже если мы попытаемся встретиться на другом конце Парижа, ваша продавщица из книжного магазина все равно может попасться нам на пути…

* * *

Альбер не смог убедить Берту; они встретились на том же месте в следующую субботу.

Утром она бегала по магазинам с матерью и, справляясь со своими нервами в тот день хуже обычного, не смогла скрыть раздражения при виде нерешительности мадам Дегуи, медленно выбиравшей покупки и изображавшей практичную хозяйку.

Берта чувствовала себя усталой и недовольной собой.

— Я хотела бы посидеть, — сказала она Альберу.