Епитимья

Эмма не заметила, как автобус въехал в её район. Место, где она прожила всю свою жизнь, теперь вызывало у неё только отвращение. Это было место, где её без малейших зазрений совести травили какой-то дрянью на протяжении долгих лет, где люди со счастливыми лицами смывали кровь со своих рук.

Когда автобус остановился у дома Эммы, она выпрыгнула из салона так быстро, как только могла: ей хотелось поскорее сорвать с себя эту одежду и принять горячий душ. Ребекка уже ждала её на улице, делая вид, что завязывает шнурки.

– Прости, что не предупредила, – Ребекка часто дышала и говорила очень быстро. – Я хотела сделать это завтра, хоть как-то подготовить тебя к этому зрелищу… – в тот момент Эмма поняла, что Ребекка с самого начала знала, что из себя представляли грузы. – Я не думала, что это сработает так скоро.

– Я пыталась сказать тебе, – Эмма наконец услышала от соседки слова без скрытых смыслов, – но ты ушла слишком быстро.

– Да, и за это прости, – она сделала паузу и отдышалась. – Я не хотела подвергать ни тебя, ни себя опасности: любая мелочь могла всё разрушить, – Ребекка понизила голос. – Теперь ты понимаешь, чем занималась всю жизнь? Без понимания этого двигаться дальше ты не могла.

– Занималась? А ты разве нет? – Эмма попыталась найти в памяти упоминание о Ребекке хотя бы месячной давности, но безуспешно. Её память будто обрывалась в какой-то момент прошлого, доступа к первым главам собственной истории у неё не было.

– Всему своё время, – Ребекка загадочно улыбнулась. Эмма заметила, как подёргивался в этот момент её левый глаз. – И ещё одно: не закрывай сегодня дверь на ключ: ночью к тебе придут. Ничего не бойся и делай всё, что тебе скажут, иначе эта наша встреча станет последней.

Ребекке было не впервой отдавать приказы. Эмме показалось, что соседка даже как будто стала выше во время последней фразы.

– Хорошо, – Эмма, как маленькое дитя, была готова выполнить любое поручение Ребекки и пойти за той куда угодно. Она бы вцепилась в её комбинезон руками и не отпускала бы никогда.

– Тогда спокойной ночи, – у Ребекки была странная привычка уходить, не дождавшись ответа.

– Спокойной ночи, – сказала Эмма самой себе, наблюдая за тем, как Ребекка закрывала дверь своего дома.

Как давно никто не желал ей спокойной ночи. На секунду на душе стало тепло и уютно. На секунду даже на улице потеплело. Но только на секунду.

Эмма зашла в дом и села на пол у самого порога, прислонившись спиной к стене. От переизбытка чувств она не могла дышать, но не давала эмоциям взять верх: надеялась, что у неё ещё будет время поплакать.

Эмма закрыла лицо руками, но в то же мгновение резко их отбросила. Собственные руки были ей омерзительны: от них разило смертью и гнилью. И как она раньше не чувствовала этот запах? Эмма стиснула зубы и посмотрела невидящим взглядом на стену перед собой: она не узнавала этот цвет, эти узоры на обоях, не узнавала собственный дом… Её лицо перекосило от злости, злости на саму себя и на тех, кто превратил её в безвольную куклу.

Эмма просидела бы в коридоре до самой ночи, но Том не должен был увидеть её в таком состоянии – надо было подниматься и приводить себя в порядок. Еле волоча ноги, она дошла до ванной и начала отмывать руки от многолетнего слоя грязи: до боли и красноты натёрла каждую мочалкой, но даже после этого не могла спокойно смотреть на свои ладони, которые, как назло, так и норовили оказаться прямо перед её лицом.

– Ты никого не убивала, – напомнила она отражению в зеркале, и то тактично промолчало в ответ.

На кухне Эмма собиралась включить чайник, но вместо этого свалилась на стул и начала изучать узоры на стенах. В кастрюле на плите заурчала вода. Ничто в этой комнате не напоминало о том страшном преступлении, частью которого она, сама того не подозревая, стала. Тогда весь мир ограничивался стенами их маленькой кухни, и в этом мире было комфортно. Эмма хотела бы остаться там навсегда, забыв про голод и боль.

Но голод и боль имели другое мнение на этот счёт и напомнили о себе сами. В животе снова разгорался пожар, и в этот раз простое самовнушение уже не помогало. Решение проблемы возникло прямо перед глазами Эммы: она схватила стоявший на столе стакан с водой и принялась жадно пить, как будто кто-то мог в любую секунду забрать у неё это сокровище. Прохладная жидкость возымела невероятное действие: желудок попался на уловку и буря внутри него поутихла. Эмма была довольна собой: было приятно сделать хоть что-то без указаний Ребекки, своими силами.

Не сразу она поняла, какую ошибку только что допустила. Крик застыл у неё в гортани: одним своим шагом она в мгновение разрушила всё. В ту ж минуту она почувствовала, как мутнел её рассудок, как угасала в ней способность мыслить, как утекало из головы всё ненужное и лишнее, как пробуждалась после недолго сна слепая животная покорность. Неужели это могло подействовать так быстро?