Эпизод 2. Антиканон

- Как Скайуокер отнесся к вашему появлению на борту корабля?

- Предсказуемо.

- То есть с недоверием?

- Разумеется.

- Он изменился?

- Он повзрослел.

- И стал образцом выдержки и дисциплинированности?

- Он стал образцом преданности своему делу.

- Это вы хорошо подметили, рыцарь, - веско сказал Мэйс. Сцепил пальцы и добавил. - Своему делу.

Хотелось подняться с кресла и в который раз перемерить собственный кабинет широкими шагами.

Приковать себя к креслу – силой воли – лучше, чем выдать откровение о том, что у главы Ордена тоже есть эмоции. Много эмоций.

- Скайуокер показался вам агрессивным?

- Он вырос на войне.

- Мы все выросли на войне. Даже больше: мы на ней родились.

Кеноби кивнул.

- Война началась тысячу лет назад, в тот момент, когда при нашем участии был подписан мирный договор и принята конституция Республики.

- Ваши слова не лишены зерна истины.

- Это не мои слова, магистр, - рыцарь улыбнулся. - Это слова Анакина.

Мэйс помедлил, затем вернул удар.

- Тогда я рад, что я их, наконец, услышал. И что вы не стали играть роль молчаливого наблюдателя.

- Дипломату такая роль не к лицу, - согласился Кеноби. - Так же, как и роль шпиона.

Винду ответил резко:

- А вас никто и не посылал шпионить. Вас посылали посмотреть на следствие того, чем обернулось ваше упрямство. Вы поставили обещание вашему учителю выше традиций Ордена.

- Вы бы поступили иначе?

Не то чтобы Мэйс не хотел отвечать – он просто не мог представить себя в такой ситуации.

- Прошу прощения, магистр. Но я не люблю нарушать обещания, независимо от того, давал ли я их главе Ордена, своему учителю или падавану.

- Вы что-то обещали Скайуокеру?

- Только то, что он станет джедаем. Всего ничего, - Кеноби снова улыбнулся, – и целый мир. К сожалению, я лишь недавно понял, почему оказался посредственным учителем.

- И почему же?

- Анакину не нужен был учитель. Ему был нужен друг.

- Разве Храм не одна семья?

- Где все братья и сестры равны, где ни у кого нет амбиций, честолюбия и желания опередить других.

И занять кабинет в одной из пяти башен Храма, прочел Мэйс во взгляде рыцаря.

- Где все живут одной идеей вот уже тысячу лет. Где все выкладываются ради тех самых недостижимых мира и справедливости. Слишком пафосно для вас? Но это правда, Кеноби. Этот идеализм – наша правда и наша реальность. И, кстати, я даже не предполагал, что ваш... друг оказал на вас настолько сильное влияние.

- Сомневаюсь, что Анакина порадовала бы идея записать меня в его приятели.

- Вы же сами сказали, что втерлись к нему в доверие.

- Магистр, я полагаю, вы согласитесь: между понятиями «втереться в доверие» и «стать друзьями» – целая пропасть.

- Если вам не терпится побыстрее вернуться на «Викторию», чтобы скрасить одиночество вашего бывшего падавана, я могу это устроить.

- Я соглашусь с любым решением Совета.

- Решение Совета вам сообщат. Вы свободны, Кеноби.

Рыцарь легко поклонился и вышел.

Мэйс остался один. По-настоящему один. Никто не топтался за дверью, смиренно ожидая, когда же глава Ордена соизволит закончить медитацию.

Теперь только ночь и серебряные искорки звезд – за прозрачными стенами кабинета.

Вырваться из круговорота храмовых дел, забыть о политике и войне. Прильнуть взглядом к ночной черноте, зачерпнуть ладонью неба. Не отмерять минутами и вдохами эту роскошь - роскошь просто быть наедине с собой, а вобрать в себя все дыхание жизни целиком и сразу. Отпустить мысли, отпустить себя...

Для человека, который только что стоял здесь – это, пожалуй, легко.

Для главы Ордена...

... И кто тогда из нас продукт так называемого храмового воспитания?

... Знаю, что говорят. Поговаривают. Не на улице, конечно - в кругах интеллектуальной элиты нашего развитого демократического общества. Одинаковые одежды, одинаковые миссии, одинаковые мысли. А Храм – это такой конвейер, где выпускают биороботов. Или даже клонов.

Мэйс усмехнулся.

... Оставить Кеноби на флоте? Или нет? К каким это приведет последствиям?

Бывает, решил Винду. Бывают такие альянсы. Сцепки. Не друзья – слишком разные характеры, разные цели, почти ничего общего, кроме этой войны. Не враги – нет причин для вражды.

Пока нет.

Скайуокер свою сторону выбрал. На какую сторону встанет Кеноби? Не на мою, определил Мэйс. На сторону Ордена. И будет жалеть, что врал – искусно, почти ничего не отрицая – и выгораживал.

Что мы получим в итоге?

А получим мы двух идеалистов.

Скайуокер, как ни нелепо, все равно в чем-то идеалист. Все может катиться к ситху, Республика, демократия, все тысячелетние традиции – раз плюнуть, но только не армия и флот. Потому что мы круче всех, мы завоюем галактику, мы наведем порядок, только мы, только я, капитан Скайуокер... «Никто кроме нас» – был такой дурацкий лозунг у какого-то подразделения, ну и ситх с ним...

И Кеноби. Одно слово – рыцарь. Ни амбиций, ни зависти, ни честолюбия. Самый настоящий рыцарь с картинки.

Как все просто.

Два умных взрослых мужика всегда найдут повод набить друг другу морды.