Эпизоды одной давней войны

Напоследок Бесс не преминул бросить упрек Велизарию: смотри, такими, как я, не швыряются - и направился слоняться по базару с самым беспечным видом и без всякой стражи. В Сиракузах - такое же чудо. Но Велизарию не до пышного обеда в его честь, торопится, хочет подчинить как можно больше, пока земля подчиняется, боится упустить неслыханную победу. Здесь избавляется от второго своего ближайшего помощника - Константина. Помощники не столько помогают, сколько ненавидят друг друга и закладывают один другого перед Велизарием, а Велизария перед Юстинианом. Пусть-ка они теперь поменьше наушничают, сплетничают и цапаются, а побольше занимаются военным и организаторским делом.

Велизарий берет города, не сходя на берег с кораблей. Достаточно послать в гавань десяток галер и выяснить положение. Марсала, Ликата, Чефалу, Багерия - все сицилийское побережье добровольно принимает подданство Византии. Один только Панорм противится, оказывает сопротивление. В крепости сильный готский гарнизон. Едва боевые корабли, по обыкновению безбоязненно, вошли в гавань, как были обстреляны метательными снарядами и сожжены. Первые жертвы мирной войны (не считая утонувших во время перехода) в воде гавани тушили свои горящие спины. Из открытого моря, даже не предполагая вставать здесь на якорь, смотрел полководец на гибель своих пятнадцати галер. Не пришел на помощь, не бросил в бой свежие силы, одними глазами участвуя в битве, напитывал себя яростью, подарил всем и каждому в той бухте чудо уцелеть, приказал высадиться слева и справа от Панорма и атаковать стены в пешем строю.

Командиры пехоты требовали отдых для войск - напрасно. Всю ночь готовили осадные машины, тараны, лестницы, несколько часов подремали перед рассветом, а на рассвете пошли. Шли и ложились под стенами, шли и ложились до тех пор, пока кто-то на судах не заметил, что мачта у самой большой галеры, возможно, выше стены. Теперь в гавань Панорма, хрустя обломками сожженных, входят пять самых больших галер флота, и командирская в том числе; их мачты обвешаны корзинами со стрелками из лука. Под каждой мачтой толпа, задрав головы, смотрит с палубы на товарища наверху. Если он убит, следующий по очереди карабкается вверх, вываливает труп из корзины и забирается в нее сам. Две галеры горят вовсю, но трем другим удается подойти к стенам. Стрелки с мачт видят макушки и спины обороняющихся, заколачивают им под воротники аршинные стрелы, которые выходят из поясницы, прибивают туловища к каменным зубцам. Настоящая, хорошая драка. После полутора недель триумфа немножко мордобоя. Как ни велики потери византийцев, они становятся оправданными, едва начинает маячить победа, а она уже маячит вовсю. Ключ от крепости подобран: поливающие стрелами мачты трех галер; ржавый, он со скрежетом поворачивается в скважине, поворачивается и вот-вот откроет дверь. Велизарий веселеет, мечется, энергично встряхивает руками. Бегут готы, взят Панорм, конец.

Сейчас готскому королю как-то не до абстрактных идей. Все его потуги связаны со вполне реальными жизненными ценностями, которые сильно вытеснили из него ценности философские, духовные. Петр уехал в Константинополь с планом договора и увез с собой половину Теодатовой головы. Кошмарные уступки сделаны, а ведь они только начало уступок. Самоуспокоение считать их формальностью. Юстиниан не дурак: сумеет формальное доколошматить до реального. В собственном дворце за пятью стенами Теодат умник, каких свет не видал, - так перед самим собой ведь умничает, подставил вместо Юстиниана какого-то воображаемого дурачка - умничать легко и умничает себе на здоровье. А на деле?