Эпох скрещенье… Русская проза второй половины ХХ — начала ХХI в.

Характер Дмитрия (как героя — идеолога) не развивается, а раскрывается. Процесс формирования личности героя остается за рамками романа, и можно сказать, что дан только отдельными штрихами, экспозиционно. Сферы проявления характера Дмитрия различны: это и чувства, и мысли, и дела, и размышления, и молитвы. Автор умело сращивает их в образе главного героя, находя меру (равновесие) между размышлением и действием. Цельный характер Дмитрия одинаково органично вмещает в себя как медитации, так и решительный поступок. Однако постижение характера связано преимущественно с чувствами и мыслями. Незримая работа души и сознания притягивает к себе внимание автора, а внутренний монолог помогает яснее и отчетливее донести значимость и значительность сделанного Дмитрием, важность и серьезность тех поступков, которые он совершает. Внутренние монологи занимают ведущее место в создании образа, обнажают потаенные уголки души князя, обнаруживают глубинное течение его мысли. Логически организованная внутренняя речь становится важным средством художественного анализа, средством познания внутреннего мира героя. Лебедев умело чередует различные планы повествования (внешнее действие — внутренний монолог), тем самым создавая не прозрачно — однолинейный, а жизненно — конкретный, исторически — реальный образ князя. Внутренние монологи не ослабляют сюжетику романа, не тормозят фабульного действия, ибо способствуют развитию сюжета, но не вширь, а вглубь, выявляя скрытые пласты исторической жизни народа. Мировоззренческие размышления князя Дмитрия не самоценны, не изолированы, они точно соотнесены с жизненной правдой и реальным наполнением конкретных исторических событий.

Как и в ряде предшествующих случаев решить проблему индивидуализации образа главного героя Лебедеву помогает художественная деталь: выделение в характере героя доминирующей черты, которая проявляется во внешности, но имеет и свою внутреннюю психологическую мотивацию. Выделив в портрете героя черту, писатель поддерживает ее авторитарность на протяжении всего романа.

По наблюдениям исследователей, в древнерусских текстах часто встречается «изображение бога как света <…> а верных ему людей — как отражающих этот свет»[248]. Сгущенное употребление световой символики вокруг образа Дмитрия заставляет думать о его «богоугодной» миссии. Связав образ Дмитрия с мотивом света, писатель внес некую константу, свидетельствующую о праведности и святости помыслов и деяний героя, утвердил правоту дела Дмитрия, подводя его под более общее понятие добра и света. Зоревой ореол князя стал символическим знаком высокой духовной сущности персонажа[249]. Лебедев не создает многоцветья, не использует разнохарактерные приметы и признаки, но нагнетает, усиливает световой признак, наращивает его идейную значимость.

В отличие от биографического повествования Ю. Лощица, в котором образ и личность главного героя диктуют композицию романа, в произведении Лебедева централизующая роль главного героя несколько ослаблена. Писателя интересует не столько судьба самого героя, сколько ее соотнесенность с судьбой народа. Ни социальная детерминированность, ни историческая обусловленность не выступают в романе Лебедева в обнаженной прямолинейности. Они только оттеняют, уточняют, корректируют главное — народно — национальные черты и свойства характера Дмитрия.

Уже с первых слов о Дмитрии автор стремится выделить в его характере черты, сформированные не его положением князя, не историческим отрезком времени, но близостью его душевного склада психическому облику народа, выявить в его характере «родовые» свойства личности: «Брал Дмитрий боярское сиденье не властью, не красивым голосом <…> а тем как раз, чего многие боялись — неожиданной простотой и разумом, которые черпались князем из неведомого им кладезя и которыми одарила его природа» (с. 61). Разум, интеллектуальное начало личности Дмитрия обнаруживают под собой народно — национальную основу, обеспечивающую ему независимость и трезвость ума, глубину и серьезность мыслей, надежность и твердость характера. Стиль государственного управления Дмитрия зреет на почве народной.

Как уже отмечалось, идея искупления в романе воплощается автором в двух планах: реально — историческом как освобождение от золотоордынского ига и условно — символическом как искупление грехов. Звеньями цепи, ведущей к кульминации, будут в первом случае: рознь («братопредание») — татаро — монгольское иго — победа на Куликовом поле; во втором: вина — наказание — искупление. Эти трехчленные оппозиции определяют композиционную структуру романа: каждое из данных стержневых понятий концентрирует вокруг себя сюжетные коллизии каждой части:

Из этого соотношения частей и ключевых понятий — мотивов видно, что вторая часть — «Рознь» — композиционно выделена автором. Во — первых, она расположена в центре, а, следовательно, должна вобрать в себя основные проблемы романа.