Эпох скрещенье… Русская проза второй половины ХХ — начала ХХI в.

Своеобразие авторского замысла позволяет писателю значительно сократить в сравнении с другими романами о Куликовской битве временной охват изображаемых событий и сконцентрировать внимание на самых важных и существенных эпизодах в жизни древнерусского общества. Если хронологические рамки повествования Ю. Лощица «Дмитрий Донской» охватывают период 1350–1389 годов (годы жизни князя Дмитрия), если в романе Ф. Шахмагонова изображены события 60–80 — х годов XIV столетия (время особенно интенсивного роста военно — экономического потенциала русских княжеств), то Лебедев ограничивается изображением последнего десятилетия, предшествующего сражению на Куликовом поле (1371–1380), то есть, времени, когда особенно активно пробуждалось национальное самосознание народа, когда обретала свою плоть идея национального единения. Да и это неполное десятилетие изображено в романе не год за годом, а ограничено важнейшими вехами: в трехчастной композиции романа ядро каждой части составляет какое — либо событие: поездка Дмитрия в Орду летом 1391 года (I ч.), борьба Дмитрия с Михаилом Тверским и Олегом Рязанским (II ч.), битва на Куликовом поле (III ч.)[245].

Герои романа Лебедева наделены характерами цельными, сильными, воплощающими в себе традиционные народные черты и качества. Причем писатель не ограничивается выделением какой — либо личности данной исторической эпохи (как, например, у Лощица — Дмитрий, у Шахмагонова — Боброк), но в согласии с основной идеей романа — идеей общенародного единства — рассматривает все ступени общественной организации древней Руси и на каждой из них наделяет личность, концентрирующую в себе основные черты своего класса, своей социально — экономической ступени, то есть создает исторически и социально детерминированный образ. Этими опорными образами, или так называемыми героями — идеологами, в романе становятся Дмитрий (уровень государственной власти) — Сергий (уровень церковной власти) — Лагута (уровень народных представлений).

Несомненно, что социальная структура средневекового общества была более сложна и дробна. Однако Лебедев идет по пути вычленения важнейших составляющих общества, в какой — то мере упрощая и обобщая, но тем самым предельно обнажая ту художественную функцию, которая предписана каждому социальному слою, образу, линии.

Основная идея, которой подчинена логика развития характеров, идея национального единения, пронизывает не отдельные слои, но всю структуру средневекового общества. Задача автора показать это просыпающееся, зреющее чувство, не одновременно, но с неминуемой неизбежностью охватывающее все слои общества. Отсюда пересечение этих образно — художественных линий, порождающее сопоставимые «идеологические» пары: Дмитрий — Лагута, Тютчев — Елизар, Сергий — Пересвет (пересечение этих линий мотивировано сюжетными перипетиями романа).

Отличительной особенностью изображаемой эпохи явилось временное затухание социально — классовых противоречий, потому социально — детерминированные образы, находящиеся в парном соответствии, обнаруживают движение к общей кульминационной точке пред лицом врага.

Характер и логика развития образов героев в противоположных сферах (русские — татаро — монголы) различны. Если образы представителей русского народа, противопоставленные в начале (например, Дмитрий — Михаил), стремятся к слиянию, межклассовой и общегосударственной консолидации, то образы татаро — монголов, сопоставимые в начале, к финалу все сильнее обнаруживает свою антитетичность (Мамай — Саин). В целом же обе образные сферы находятся в конфликте, в противоречии, которое обнаруживается во взаимодействии отдельных персонажей: Дмитрий — Мамай, Тютчев — Сарыхожа, Пересвет — Темир — мурза.

Роман Лебедева более, чем какой — либо другой роман 1980 — х годов о Куликовской битве, произведение «идеологическое», с ярко выраженной сквозной идеей, тяготеющий к философскому осмыслению истории. В традициях философской прозы главный герой романа Лебедева «не только личность, но и персонификация идеи»[246]. При всей образной живости характера Дмитрия приходится говорить о том, что характер его схематично — этикетный: он — мудрый государственный деятель, политик — дипломат, опытный и искусный военачальник, рачительный хозяин, щедрой души человек, общенародный защитник и заступник. Неслучайно некоторые исследователи говорят об идеализации образа главного героя романа[247]. Черты личностные не индивидуализируют характер, а скорее усиливают обобщенно — типические черты князя — выразителя глубинных потребностей народа, времени, эпохи.