Эпох скрещенье… Русская проза второй половины ХХ — начала ХХI в.

В ряд пред — соцреалистических произведений советской литературы Терц ставит и «Мещан» (1901) «самоуверенного и прямолинейного» (c. 25) Горького, герои которого отличаются «способностью поучать окружающих и произносить пышные монологи по поводу собственной добродетели» (c. 25). Согласно автору эссе, «крикливые декларации» героев Горького «претенциозны», «красивые фразы» отдают хвастовством (c. 25).

Сентенция одного из героев пьесы «Мещане» — «Только люди безжалостно прямые и твердые, как мечи, — только они пробьют…» (c. 32) — становится для Терца исходной точкой для портретирования образа положительного героя советской литературы.

По Терцу, еще «в 1901 году <…> он <Горький> набросал первую схему положительного героя и тут же обрушился на тех, кто „родился без веры в сердце“, кому „ничто, никогда не казалось достоверным“ и кто всю жизнь путался между „да“ и „нет“: „Когда я говорю — да или — нет… я это говорю не по убеждению… а как — то так… я просто отвечаю, и — только. Право! Иногда скажешь — нет! я тотчас же подумаешь про себя — разве? а может быть, — да?“ („Мещане“)» (c. 41).

По выражению Терца, этим людям (героям), вызывавшим раздражение Горького «уже своей неопределенностью», «буревестник революции» крикнул «Нет!» и назвал их «мещанами» (c. 41): «В дальнейшем он до предела расширил понятие „мещанства“, свалив туда всех, кто не принадлежал к новой религии: мелких и крупных собственников, либералов, консерваторов, хулиганов, гуманистов, декадентов, христиан, Достоевского, Толстого…» (c. 41–42), потому что (с иронией добавляет Терц) «Горький был принципиальным человеком, единственно верующим <в коммунизм> писателем современности» (c. 42).

Терца не ограничивает хаотичность и алогизм приводимой им аргументации, нарратор — эссеист с видимой очевидностью выпрямляет тенденцию и выстраивает динамику доказательств так, чтобы выразительнее обрисовать «фикцию» и «миф» соцреализма.

В ряду типологически значимых текстов соцреализма у Терца оказывается и «Педагогическая поэма» (1933–1935) А. С. Макаренко, «воспитательный роман, в котором показана коммунистическая метаморфоза отдельных личностей и целых коллективов» (c. 24). В полемике спора Терц опускает то существенное обстоятельство, что написанный еще в 1920 — е годы роман долгое время не принимался к печати, поскольку предложенная в нем система воспитательного процесса «есть система не советская»[294]. Вмешательство Горького и помощь при публикации романа частями в «Литературном альманахе», а не отдельным монографическим изданием остается за пределами аргументации Терца, но подчеркивается движение к цели, борьба с «пережитками буржуазного прошлого в своем [их] сознании», перевоспитание «преступников, вступивших на путь честного труда» «под влиянием партии или под воздействием окружающей жизни» (c. 24).

Терц не может обойти вниманием «судьбоносный» роман Н. Островского «Как закалялась сталь» (1934). По Терцу, «как только персонаж достаточно перевоспитается, чтобы стать вполне целесообразным и сознавать свою целесообразность, он имеет возможность войти в ту привилегированную касту, которая окружена всеобщим почетом и носит название „положительного героя“. Это святая святых социалистического реализма, его краеугольный камень и главное достижение» (c. 24–25). Положительный герой советской литературы встает в центр размышлений нарратора — исследователя и репрезентируется с видимой долей сарказма.

Между тем если положиться не на тенденцию, а обратиться к персоналиям, то смещение точки зрения с потока на личность позволит понять, насколько сам Терц находился в рамках устоявшихся принципов советского литературоведения, в какой мере доверял ему и полагался на него.

Так, в ходе аргументации Терц неоднократно обращается к примерам из романов Леонида Леонова, одного из классиков соцреализма, признанного столпа советской литературы. Роман Леонова «Русский лес» (1950–1953) признается одним из типологически значимых и характерных (даже характерологичных) текстов соцреализма.

Терц иронично приводит определение Леоновым центрального героя — это «человеко — гора, с вершины которой видно будущее» (c. 25), и дает ему пространную характеристику. Положительный герой, по Терцу, «лишен недостатков, либо наделен ими в небольшом количестве (например, иногда не удержится и вспылит), для того чтобы сохранить кое — какое человеческое подобие, а также иметь перспективу что — то в себе изживать и развиваться, повышая все выше и выше свой морально — политический уровень. Однако эти недостатки не могут быть слишком значительными и, главное, не должны идти вразрез с его основными достоинствами. А достоинства положительного героя трудно перечислить: идейность, смелость, ум, сила воли, патриотизм, уважение к женщине, готовность к самопожертвованию и т. д., и т. п. Важнейшие из них, пожалуй, — это ясность и прямота, с какими он видит цель и к ней устремляется» (c. 25).