Эпох скрещенье… Русская проза второй половины ХХ — начала ХХI в.

Новый этап в развитии военной прозы повлек за собой необходимость рождения нового героя. Если военная проза 50 — х — начала 60 — х опиралась в осмыслении войны на точку зрения высших офицерских чинов (романы К. Симонова, А. Чаковского), если проза второй половины 1960 — х — начала 1970 — х гг. избирала главным действующим лицом «рядового» участника боевых событий («проза лейтенантов»), то литературе второй половины 1970 — х — начала 1980 — х оказалось этого недостаточно. Современная романистика не только соединила эти крайние точки в художественном обозрении военных лет и тем самым смогла передать глобальное видение закономерностей Великой Отечественной войны, но и наделила героя способностью глубоко и проницательно видеть, вдумчиво и философски мыслить. Постижение правды «войны и мира» было сопряжено с возвращением в литературу рефлектирующего героя, который в традициях философской прозы наделен богатой духовной культурой. У одних писателей — это высокоинтеллектуальный, образованный представитель творческой интеллигенции, со всеми проблемами и вопросами, которые составляют духовный мир творческой личности (писатель, художник, режиссер у Бондарева); у других — на первый взгляд средний, ничем не выделяющийся среди прочих человек, который, однако, наделен редкой способностью думать и анализировать, человек с больной совестью и обостренным чувством вины (Агеев у В. Быкова). Но и в том, и в другом случае это обязательно человек немолодой, прошедший войну, много переживший и испытавший в жизни, что и дает ему право говорить «от автора», задавать вечные «проклятые» вопросы бытия.

Война в жизни этих героев — это та нравственная высота, которая служит им ориентиром, маяком, примером проявления высших человеческих возможностей. Пройдя через ужасы и испытания военного времени, через проверку по самым высоким нормативам человечности и нравственности, пожертвовав на войне самым дорогим в своей жизни, они вправе были ожидать от жизни наступления счастья и общечеловеческого братства. «И в сердце моем, да в моем ли только… глубокой отметиной врубилась вера: за чертой победной весны осталось всякое зло, и ждут нас встречи с людьми только добрыми, с делами только славными. Да простится мне и всем моим побратимам эта святая наивность — мы так много истребили зла, что имели право верить: на земле его больше не осталось», — признается герой «Последнего поклона» В. Астафьева.

Высока цена мирной жизни, лучшие из товарищей остались в братских могилах. И все ощутимее становилось их отсутствие в современной жизни, все сильнее щемило сердце у оставшихся в живых. «Таких, как лейтенант Княжко, я больше не встречал в жизни, мне его не хватает до сих пор…», «Когда нет таких, как лейтенант Княжко, то нет и настоящих друзей и вообще многое в мире тускнеет…», «Мне все время нужен был такой друг, как лейтенант Княжко. До сих пор нужен. И таких, как Княжко, нет…» — все настойчивее и отчаяннее повторяет герой «Берега» Ю. Бондарева. «Среди сослуживцев по институту таких (как Семен) определенно не было, по всей видимости, такие по одному выводились, уступая место иным характерам, с четко выраженным стремлением к лидерству, разного рода превосходству, распираемым заботами о благополучии и мелочной престижности», — приходит к заключению герой «Карьера» В. Быкова.

Война — эта та историческая точка, с которой современная литература оценивает и судит современность. Злоба, ненависть, предательство — все забылось, ушло из памяти, «остались только чистота да совестливость… да братская спайка и помощь», столь ярко проявившиеся на войне, — вспоминают герои «Дома» Ф. Абрамова.

Но если раньше, в войну, они познали единство и сплоченность, поддержку и доверие, то сейчас вдруг «кулак расползается. Каждый палец кричит: жить хочу! По — своему, на особицу!» Если раньше, на фронте, знали, за что боролись, за что платили своей кровью, то теперь ценности, за которые воевали и которые казались незыблемыми, «пошли по разряду юношеского максимализма». Перед литературой встал вопрос: отчего счастье не пришло и лучшее будущее не наступило?

В одном из своих романов Ю. Бондарев говорит о том, что «сейчас нужен герой, который задавал бы людям вечные вопросы по каждому поводу». Именно таковы его Никитин из «Берега», Васильев из «Выбора», Крымов из «Игры», Агеев из «Карьеры» В. Быкова. «К сожалению, не произошло увеличение любви, братская жизнь не наступила, а мы так неистово ждали ее после войны. Сытость и соблазн материальными благами не сделали многих из нас лучше. Кто виноват? Мы все. Мы слишком заботились о легкой жизни и забыли о главном — во имя чего дана жизнь» («Игра»).

Персонажи военной прозы 1970 — х — 1980 — х годов, чья жизнь проходит «не в ладах с совестью, с ошибками и неудачами», чья жизнь заполнена поиском «момента истины» во многом и являются теми главными героями, которые определяют жизнеспособность «большой литературы» о современности.