Эпох скрещенье… Русская проза второй половины ХХ — начала ХХI в.

В «Государях Московских» Балашов стремится воссоздать мир русского средневековья с необычайной степенью полноты, исторической достоверности и философской насыщенности. В его романах последовательно и тщательно отображены основные события русского средневековья, воссозданы исторические лики великих людей избранного периода, написаны картины быта, изображены характеры и нравы простых людей на тот период, когда начинали складываться и выкристаллизовываться основные черты русского национального характера.

В основе художественно — исторической концепции Балашова лежит научная теория выдающегося современного историка Л. Н. Гумилева об определяющем значении этнической природы народа в его исторической судьбе, пассионарная теория этногенеза[198]. Идея ученого, подтвержденная анализом огромного исторического материала, получает свое отражение в творчестве Балашова, позволяет акцентировать прежде ускользавшие от внимания исследователей некоторые вехи в развитии исторического процесса, которые могут оказаться и оказываются решающими для его понимания. История возникновения Московской Руси, особый характер взаимоотношений русских княжеств с Золотой Ордой оцениваются в романном цикле через призму научных концепций Гумилева, становятся художественным (беллетризованным) воплощением его историко — этнических гипотез.

Следуя сложившейся традиции исторического романа, ориентированной на историзм повествования, на стилизацию и архаизацию письма, на создание внешнего исторического антуража времени, Балашов углубляет и дополняет ее историко — философскими размышлениями, связанными с глубинным осмыслением судьбы русского народа и русской государственности. Стоя на позициях писателя — патриота и создавая свои романы в период активизации споров о самобытности исторического пути Руси, Балашов задается одним из главных вопросов времени, центральным в споре современных «западников» и «славянофилов»: «Является ли Россия одной из европейских стран, обязанной развиваться по образцу стран Запада и за несоответствие своего пути развития западному заплатившей „отсталостью“? Или, напротив, у России собственная мессианская задача в этом хоре народов?.. Лучше или хуже наша история и мы сами стран и народов Запада?». И ответом Балашова служат слова из его романа: «Не лучше и не хуже, мы — иные».

Образно — художественное видение мира, реализованное Балашовым в сюжетном развитии основных конфликтов романа, переплетается с острой публицистической тенденцией в повествовании. В цикле романов «Государи Московские» писатель решительно встает на защиту русского народа от «западнических теорий», яростно опровергает «европейский миф» о вековой забитости, нищете и бедности русского крестьянства, включая в художественный текст значительные фрагменты документально — фактологического характера: «Грамоты, сохранившиеся до конца ХVI — начала ХVIII века <…> с исчислением имущества крестьянского двора, показывают огромное количество драгоценностей и дорогой рухляди, праздничной одежды, которая, при нужде, проданная, позволяла враз восстановить порушенное хозяйство. При цене рабочей лошади в полтину, а боевого коня — в рубль выходные украшения рядовой крестьянской женки стоили минимум 10–15 рублей, а то и много более. Нередки были у крестьян капиталы в 200–400 рублей <…>». Зажиточность простого люда создавала, по мнению автора, прочные экономические гарантии могущества государства, давала реальные предпосылки для укрепления его роли и влияния.