Эпоха 1812 года и казачество. Страницы русской военной истории. Источники. Исследования. Историография

Мало того, становление донского дворянства ― это длительный процесс. При написании книги не ставилась задача исследовать этот явление, мне важно было лишь зафиксировать и дать оценку. Сам же процесс нельзя ограничивать рамками 18371839 гг., как это сделал мой оппонент. Проблема донского дворянства оказалась для Российской империи очень сложной. Важно также рассмотреть юридический статус старшины, имея в виду запутанность и противоречивость тогдашнего имперского законодательства вообще и в отношении Дона в частности. В коридорах власти по этому вопросу долгое время (всю 1-ю половину ХIХ в.) велась борьба. Противником предоставления дворянских прав чиновникам Войска Донского выступал никто иной, как военный министр А. И. Чернышев. Окончательно вопрос был решен лишь указом Николая I от 23 февраля 1848 г. До этого момента донская старшина не успокаивалась и стремилась полностью уравнять свои права с российским дворянством.

Явно ошибочным и абсолютно непродуманным выглядит и заявление г-на Корягина, что «задолго до указа (1798 г.) все “дворянские потребности” старшины были удовлетворены» (вып. № 11, с. 99). Ну, уж слишком много фактов свидетельствуют об обратном. Укажу, что на Дону долгое время официально отсутствовал институт предводителей дворянства, все же попытки атаманов и старшины ввести таковой прохладно (если не сказать негативно) встречались в Петербурге. Уже в 1805 г. М. И. Платов предложил замещать выборные на Дону должности «по общему выбору дворян» и «домашним образом» попытался создать что-то вроде дворянского собрания. В 1816 г. он предложил «учредить предводителей дворянства, общего и уездного, по примеру губерний» (атаман явно не придерживался тезисов г-на Корякина об отсутствии в те времена дворянства на Дону). Государственный совет отверг это предложение. Но в 1817 г. донские дворяне избрали войскового и окружных дворянских депутатов (приравнивались к российским предводителям). Следующие выборы последовали в 1820 г. и т. д. Все эти действия происходили, несмотря на то, что правительство до 1835 г. отказывалось утверждать дворянских депутатов. Приведенные факты, вопреки мнению г-на Корягина, лучше всего свидетельствуют об устремлениях старшины и времени возникновения донского дворянства.

Мне же был брошен очередной упрек, что в книге ничего не написано об обер-офицерском корпусе, который в первую очередь выиграл от указа 1798 г. (вып. № 11, с. 99). Да, действительно, об этом речь не шла, как, впрочем, и о многом другом ― например, о донской флоре и фауне, установлении советской власти на Дону, ни словом также у меня не упомянут и один «знаток» формуляров и дворянской старины. Причина очень простая ― в книге затрагивались только вопросы, имевшие отношение к генералитету 1812 г., в данном случае меня интересовала в первую очередь старшина, поскольку из этого слоя вышло большинство донских генералов, воевавших с Наполеоном.

До сего дня в той или иной степени проблема становления донского дворянства затрагивалась в работах многих историков по самой различной тематике (в первую очередь ― по земельным и общественным отношениям на Дону). Историографическая база достаточно солидна. Мне не приходилось изобретать велосипед ― в моей интерпретации лишь была отражена доминирующая точка зрения. Не могу сказать точно, в какой степени знаком с предшествующей литературой г-н Корягин, но сложилось впечатление, что очень и очень слабо. Ибо в противном случае он не стал бы бросать в очередной раз обвинение в мой адрес в «элементарном отсутствии здравого смысла» (вып. № 11, с. 100). Себе-то он в этом явно не отказывает. А сделанное им заявление автоматически распространяется не только на меня, но и на значительное число авторов (как живших давно, так и ныне здравствующих), высказывавших аналогичные взгляды. Вот только до моего оппонента здравомыслие этих историков никто не подвергал сомнению.

В заключение хочу прямо обратиться к моему оппоненту. Г-н Корягин! Мне было чрезвычайно лестно узнать, что Вы заявили себя на роль моего «вечного критика». Вполне очевидно, что Вы объявили мне войну и, судя по Вашим пожеланиям в мой адрес, хотели бы и меня втянуть в военные действия. Не дождетесь! В военном деле ХIХ столетия существовало одно золотое правило: «делать противное тому, что неприятель желает». Хотите воевать ― на здоровье! Но воевать Вы будете не со мной, а в первую очередь с самим собой. Редко встретишь человека, подобного Вам, кто так методично, полагая, что бьет другого, самозабвенно и настойчиво наносил бы удары по себе.