Эпоха бронзы лесной полосы СССР

Мотив водоплавающей птицы представлен в мелкой пластике только материалами Среднего Енисея. Из погребения у ключа Гремячего в окрестностях Красноярска (Глусская, 1963) происходит уникальная серия костяных подвесок с изображением птичьих голов. Обобщенные контуры птицы выполнены техникой впалого рельефа, детали подчеркнуты гравировкой. Эта изобразительная манера сближает их с костяными художественными предметами окуневцев. Особое внимание уделялось оформлению клюва птицы. Динамика, напряженность позы показаны посредством вытянутых пропорций. Плоская фигурка летящего гуся перекликается с изображением этой птицы, сделанным, правда, в круглой скульптуре, из поздненеолитического Яйского могильника в бассейне Чулыма (Матющенко, 1964). Кроме фигурок гуся, утки, в погребении у ключа Гремячего встречены изображения гагары. Резчик стремился показать летящую птицу.

Большая часть прибайкальских скульптурных изображений найдена в погребениях, которые качественно отличаются от других могил по составу инвентаря и обилию предметов искусства. Тесная связь мелкой пластики и других вещей культового назначения именно с этими захоронениями позволяет предполагать, что мы имеем дело с погребениями древних служителей культа. Находка в погребении 38 Шумилихинского могильника антропоморфной маски-личины значительно усиливает аргументацию в пользу этого предположения.

Наскальные рисунки (рис. 138). В петроглифах Восточной Сибири мир животных представлен в основном лосем. Многочисленные фигуры идущих лосей выбиты или нарисованы краской на скалах Ангары и Лены. Обычна реалистическая передача общих контуров животного с подчеркиванием немногочисленных, но всегда специфических деталей. Лаконизм изобразительных средств придает определенную отточенность образу. Создаются своеобразные лосиные «иконостасы» (Окладников, 1978, с. 162). Этот сюжет появляется на скалах Прибайкалья скорей всего на заключительном этапе неолитической эпохи (Леонтьев, 1978, с. 104). Тогда же, видимо, складывается и определенная «ангарская» (Подольский, 1973, с. 269) традиция моделировки изображений лося, заключавшаяся в применении так называемого полого рельефа для выделения прежде всего головы зверя.

Выше мы уже говорили, что сопоставление лосиных фигурок из глазковских погребений с наскальными рисунками лосей позволяет выделить из общей массы изображений определенную группу с характерными признаками. К эпохе бронзы следует также отнести изображения лосей с «отсеченными головами» (Формозов, 1969, с. 102). Петроглифы низовьев р. Ангары Н.В. Леонтьев включил в ареал сюжетов окуневского круга (Леонтьев, 1978, с. 104). При анализе семантики наскальных изображений лося А.П. Окладников, основываясь на этнографических и фольклорных данных, подробно останавливается на древнем эвенкийском культе «Бугады» — родового святилища и вместе с тем материализованного в нем родового божества, внешний облик которого чаще всего связывается с образом лося (Окладников, 1950а, 1959а, 1966 и др.). Зарождение этого культа он относит к неолитической эпохе, а в монументальных фигурах лосих на петроглифах склонен видеть образ матери рода и матери зверей, уходящий к истокам тотемизма.

Одним из основных объектов наскальных изображений в эпоху бронзы становится человек. Для восточносибирских петроглифов характерны одиночные антропоморфные фигуры, но встречаются и композиции. Это в основном мифические существа со смешанными человеческими и звериными чертами. Несмотря на различия в деталях, общая схема всегда едина. Объединяющим признаком служит такая деталь в их оформлении, как «рожки» в виде двойной развилки или «корона», выполненная лучеобразными линиями (рис. 138, 9-15 и др.). «Рогатые» человечки распространены на писаницах довольно большой территории. Они известны на скалах Ангары, Левы, Верхнего Амура, Байкала (Окладников, 1959а, 1966, 1974; Окладников, Мазин, 1976), а также в Забайкалье и на Томи (см., например: Окладников, Мартынов, 1972).

Подавляющая их часть показана в фас с расставленными и согнутыми в характерной позе — ромбом — ногами. Как правило, подчеркнуты широкие плечи, мощная грудь. Трактовка рук тоже достаточно устойчива: они согнуты в локтях и подняты кверху или опущены вниз, или раскинуты в стороны. Большая группа таких изображений, объединенных, очевидно, целостным замыслом, выбита на мраморных скалах в бухте Саган-Заба на оз. Байкал (Окладников, 1974, табл. 7, 9, 10) (рис. 138, 10, 19). Ближайшую аналогию им мы находим на писаницах Братской Кады на р. Оке, выше Братска (Окладников, 1966, рис. 43, 5, 4). А.П. Окладников датирует эти рисунки примерно серединой — второй половиной II тыс. до н. э. Известны и более упрощенные варианты этих изображений.