Эпоха крестовых походов и ее герои

Кровь норманнских пиратов, на многие десятилетия «впитавших воздух моря и страсть к безбрежным странствиям», за два века мало изменилась и победила все примеси на северофранцузском берегу[7]. Это демонстрировали Гильом, завоеватель Англии, его сыновья Гильом Рыжий и Генрих I[8]и, наконец, его правнучка Матильда, которую называли «императрица Матильда» из-за обширности владений, куда к завершению ее правления, помимо Англии, входила чуть ли не половина территории современной Франции — Нормандия, Бретань, Анжу, Пуатье и множество мелких владений. Когда Матильда, единственная прямая наследница нормандской династии в Англии, бывшая первым браком замужем за германским императором Генрихом V, затем отдала свою руку вместе с правами на английский и норманнский престолы анжуйскому графу Жоффруа Плантагенету, кровь эта влилась в жилы графов Анжу, одной из самых крупных сеньорий французского запада.

Сын Матильды — Генрих II, которого хроники именовали «сыном императрицы», принял от нее три короны — королевскую английскую, анжуйскую и нормандскую. Среди своей норманнской родни этот король был человеком на девять десятых французской крови. Дело в том, что огромные, многодетные семьи норманнских баронов, из которых не была исключением герцогская семья, плодились и множились не только за счет законных жен, но и наложниц — очевидно, в огромном большинстве женщин французского, местного происхождения.

Побочные дети, «бастарды», — таким был и Гильом, завоеватель Англии, — не бывали обездолены в отцовском наследстве. Норманнский обычай признавал полное их равенство с законными детьми, и только их многочисленность вынуждала большинство младших, не вмещавшихся в родовой удел, искать счастья за морями. Так искал его в Англии Гильом, в Испании — Роджер, в Италии и Византии — Гвискар, в Сирии — Боэмунд и Танкред, предводители Первого крестового похода.

Помимо норманнов по материнской линии, отец Ричарда — Генрих II имел и чисто французскую, анжуйскую родню. Это была старая семья каролингских графов, давно осевших в светлом и мягком крае, на широкой долине, которую пробила, катясь к морю, Луара, окруженная здесь рощами дубов и полная весною аромата шиповника. Генрих II был глубоким патриотом родных своих городов — Тура и особенно Ле-Мана, «где была его колыбель, где была могила его отца». Об этом он вспоминал впоследствии, во время трагических событий, заставивших его, точно травленого волка, бежать по своей стране из города в город от преследовавшего его сына Ричарда.

Хотя сам Генрих, повторяем, был человеком преобладающе французской крови, в фигуре Ричарда Львиное Сердце, в его могучем, статном теле и золотисто-рыжих волосах[9]можно было узнать потомка викингов, как век назад узнавали викинга в норманнском князе Южной Италии Боэмунде Тарентском — во время Первого крестового похода он появился в Византии и поразил воображение местной принцессы[10] своими изменчивыми, цвета моря глазами. Поэтому понятно (хотя это, разумеется, большая натяжка), когда один из историков Ричарда — Александр Картельери[11] — упорно называет его «норманном».

Самоутверждение могучей северной расы в случае Ричарда тем более удивительно, что она перебила не только унаследованное от отца, но и полученное от матери. Ею была Алиенора Аквитанская, которая до 1152 года блистала в качестве супруги Людовика VII Капетинга, народив ему много дочерей[12] и нашумев своими романтическими приключениями. Вообще в Париже у нее была очень плохая репутация, ходили слухи о ее романах на Востоке, куда она отправилась с мужем в крестовый поход. Там Алиенора организовала свой собственный крестоносный отряд из придворных дам, и, по легенде, которую она распространяла сама, этот отряд однажды выступил в виде амазонок, то есть обнажив грудь.

После многочисленных подозрений и обвинений она была разведена с первым мужем (официальной причиной объявили близкое родство) и вышла замуж за его анжуйско-нормандского формального вассала, а фактически соперника Генриха, которому вместе с женой достались права на весь французский юго-запад.

Так дополнялась вокруг слабой державы парижского короля Людовика VII дуга «вассальных владений» того, кто, уже будучи графом Нормандским, Бретонским и Анжуйским, а также английским королем, стал еще герцогом Аквитанским. Отныне в его руках было все атлантическое побережье.