Эпоха Куликовской битвы

Как написано в «Повести о нашествии Тохтамыша», Василий и Семен догнали ордынского царя у границ Рязанской земли. Что братья сказали хану, летопись не сообщает. Но одновременно с ними перед Тохтамышем появляется Олег Рязанский. Летопись подробно описывает его действия и речи. Теперь анализируем. Если бы в сообщениях Олега Рязанского и братьев Суздальских были противоречия, то хан заподозрил бы кого-то из них (а скорее всего, и тех и других) во лжи. Конечно, вряд ли сразу, не разобравшись, велел бы их убить, но уж наверняка приказал бы взять их под стражу, «на всякий случай, до выяснения». Ни того ни другого не происходит. Семен и Василий спокойно перемещаются, участвуют в переговорах с осажденными москвичами (им не позволили бы представлять в переговорах интересы царя, если бы не доверяли). Олег Рязанский тоже не был взят под стражу. Когда войска Тохтамыша, уходя из Москвы, разоряют Рязань, Олег оказывается во главе войск в своей отчине (то есть, когда он явился перед татарами в начале их вторжения, никто не задержал его и не оставил заложником, поэтому у Олега была возможность спокойно вернуться в Рязань). Значит, Семен с Василием и Олег Рязанский не противоречили друг другу. То есть, когда Олег оговаривал Дмитрия Ивановича, его, по крайней мере, не опровергали, видимо, потому, что и те, и другой участвовали в заговоре против Дмитрия Донского.

В то время когда Дмитрий Иванович бежит в Кострому, когда Семен и Василий ведут Тохтамыша в обход рязанских земель на Москву, когда Кейстут изнывает от ожидания и неизвестности под стенами Новгорода-Северского, разрываясь между желаниями дождаться подмоги, самостоятельно ударить на Ягайло или вступить с ним в переговоры, – в это самое время митрополит Киевский, Московский и всея Руси приезжает из Твери в Москву. С какой целью, спросите вы? Да ясно с какой – воспользоваться народным движением в своих интересах. Но сочувствия в Москве он, видимо, не встречает. Люди не только не слушают, но и грабят, выгоняют Киприана из города. Выходит, его в Москве не любили. Присутствуют при сем ограблении и изгнании, ухмыляясь и потирая руки (или просто не вмешиваясь, хотя могли бы – митрополит всея Руси все-таки), «архимандриты и игумены, протопопы, прозвитеры, дьяконы, чернецы», находившиеся в то время в Москве. Что бы мог сказать про этих священнослужителей Киприан, когда бы его спросили?.. Естественно, то, что они отступники и еретики, не вступившиеся перед чернью за своего митрополита, потерявшие стыд богохульники и негодяи. Естественно, что этим они предали святую православную веру и действуют заодно с генуэзцами, по наущению агентов Римского папы.

Кстати, интересный момент: почему мятежники выпустили из Москвы жену Дмитрия Ивановича Евдокию? Ведь если они боялись мести за бунт со стороны Дмитрия Донского, то могли задержать ее как заложницу – лишний козырь в переговорах. Нет, ее выпускают. Как и Киприана. Уж не потому ли, что за них ходатайствовал один из организаторов мятежа – Дмитрий Константинович Нижегородский? Как же ему не вырвать из рук бесчинствующей толпы свою родную дочь?! Да и митрополит потом на что-нибудь пригодится.

Вероятно, в это время между князем Дмитрием Константиновичем и возглавившими бунт в Москве боярами и купцами происходят некие переговоры. Видимо, нижегородский князь пытается склонить москвичей к подчинению, призывает их отказаться от «старых вольностей», признать его, Дмитрия Константиновича, верховную власть и совместными действиями подавить распоясавшуюся чернь. В ответ на признание его власти, Дмитрий Константинович обещает уладить все вопросы с появившимся «вдруг» у границ Московского княжества Тохтамышем.

Но договорится не получилось. Москва уже сделала свой выбор. В город приезжает князь Остей. Бунт сразу прекращается (не бунтовать же им против военачальника, которого они сами призвали). И начинается подготовка Москвы к обороне от татар.

Тохтамыш вступает в пределы Московского княжества. Сколько раз он уже слышал: «Москва взбунтовалась», «предалась Литве», «приняла крыжацкую веру». Он посылает к Москве своих людей – спросить, там ли Дмитрий Иванович? Москвичи же нисколько не боятся прихода татар, громят винные склады, упиваются допьяна, всячески дразнят татарский передовой отряд, и при этом надеются на неких князей, которые вскоре соединятся и ударят в спину татарам. Разберемся, наконец, каких же князей они имеют в виду.