Эпоха мертворожденных

— Какая разница?

— Большая. Спецназ, в первую очередь, герои. Дух победителя! Крылатые демоны войны! Супермены из кремня и стали! Потом все остальное… А мы — пехота из говна и соломы, что нам с вами равняться?

— Да ладно! Ты расскажешь… Скажи еще — обидно!

— Да нет! Ты не понял, Костя. Не в родах и названиях суть. В духе. Понимаешь? Вас изначально затачивают на подвиг. Вы — легенда, еще из учебки не выйдя. Сам факт наличия берета — как нимб. Само слово — вслушайся: «спецназ»! Каково?! — Чуть помолчал, в углу не протестовали… — У меня, брат, уже была одна война, давно. Сейчас вторая… Полгода людей, один за одним, теряю. Знаешь, что понял?

— Что? — Голос глухой, но без обиды…

— Единственный подвиг здесь — достойно сдохнуть. Лег, не облажавшись, не подставив пацанов, — герой! Остальное — пакость одна… Понимаешь, о чем я?

— Да. У меня — пятая командировка…

— Четыре первые — где?

— Бывший Союз и Чечня в основном.

— С Жихарем поговори. Он тоже — с тех краев.

— Говорил… Я тебе так скажу, командир. Мы не герои, поверь. Дело свое — знаем. Служим — честно. И умирать — не собираемся. Однозначно — не герои, Аркадьич.

— Ну, и славно… Самое главное.

— А я — домой хочу… — Негромкий голос Педалика рванул в нашей импровизированной землянке какой-то старательно удушенной болью с мясом вырванного, забытого мира. Нет, ну — каково! Ты мне, сучонок, заплачь еще сейчас!

— Жук! На лирику потянуло?!

— Нет, Кирилл Аркадьевич. Домой хочу. У меня там мама, сестренка малая. Они боятся за меня… И я — боюсь…

Он говорил тихо, с каким-то пугающим спокойствием и умиротворенностью. Есть такая хрень, не знаю, как назвать — бывает, человек заранее умирает. Потом, в первом же бою, его любая пуля попутно приберет, походя. Вариантов лечения — два. Бить смертным боем: сразу с порога — нос набок и зубы долой, чтобы реле в балде переключить. Или, наоборот, успокоить. Только вот попробуй утешь его сейчас — за пару часов до начала долгожданной большой мясорубки!

— Ты когда дома последний раз был?

— Не помню уже…

— Слышь, Педаля, — мозг включи!

— Ну, когда вы Стовбура на склады посылали. Еще на Трехизбенке.

— Слышь, чудо! Это было месяц назад!

Он несколько мгновений молчал. Потом дрогнувший голос выдал:

— Я боюсь, Кирилл Аркадьевич. Страшно…

Связисты упорно молчали. Молодцы! Лучшее, что они могли бы сейчас сделать.

— Виталик, послушай. Сколько ты с нами?

— Как Сергей Сергеича сожгли… — Это он о Сереге Трофимове, сгоревшем в БМП в памятном бою под Белогоровкой.

— Так вот, скажи — сколько раз за эти полгода я тебя обманул?

— Не было такого, зачем вы говорите?

— Сюда слушай! Не было и не предвидится. Делай так, как я тебе говорю. Тогда будет у тебя все нормально. Завтра после боя поедешь домой вместе с Женькой. Захочешь — оставайся. Он машину заберет. Отдохнешь — вернешься. Обещаю! Понял меня?

— Понял… — Веры и уверенности в тоне не было и в помине. Пару раз потянул носом. Ну, начинается…

Что еще сказать ему сейчас — не знаю. Сто двадцать мужиков мерзнут в ледяных гробах. Завтра многие лягут в них навечно. В бою — сиднем не отсиживаясь на командном пункте — с граниками в руках умирать будут. Этот же щегол мне сейчас истерику закатывает — сопли ему подтирай. Нельзя мне сейчас ни прибить тебя, ни жалость показать — столько сейчас всего на мне.

— Не понял, а «так точно!», боец. Все нормально будет — не ссы, главное. Врубаешься?

— Так точно… — А голос, будто из него уже душу вынули.

— Да, командир! — подал голос противоположный угол… — Нормально все будет. Связь мы тебе точно обеспечим, ну и — на подхвате, если что надо будет. Понятно, в общем… — Реально связист прошел свои пять горячих точек — без фантиков, с полуслова в тему въехал.

— Спасибо, Костя!

— Заметано, командир! Пусть пацаненок отдохнет. Мы пока сами за дорогой присмотрим.

Без нескольких минут шесть послышались первые отдаленные выстрелы. В семь пятьдесят на подступах к шахте полоснули алые трассы автоматических пушек СОРа. Сигнал Василь Степанычу. В десятикратной стереотрубе видно, как он, лихо дав длинную из «КПВТ», на всех парах рванул от развилки вверх по бугру. Стремно, конечно — один точный снаряд или «ПТУР», и замануха превратилась бы в пылающий гроб на колесиках. Но и показать, что дорога живая, не минированная и больше не охраняется — тоже надо.

За ночь навалило сантиметров пять. Отпечатанная в снегу колея убедительней любой видеосъемки онлайн с беспилотника. Ребятушки собственными глазками, без всяких электронных помех, воочию видят — никто не топтался по склонам подъема — нет и не было тут никого. Опять же — жизнь вокруг, первозданная краса и благодать, а то затаились, понимаешь!