Эпоха мертвых. Москва

Сейф нашли. И в нем что-то было, тяжелое и много. К удивлению Валеры, он оказался к полу не прикручен, и общими усилиями его подтащили к двери, которая открылась изнутри. Рядом с сейфом был и источник трупной вони – почти начисто обглоданный человеческий костяк с клочками гнилого мяса. Рядом с ним на полу валялся заряженный обрез двустволки. Тварь Валера тоже опознал. Как ни странно, но в чертах омерзительной морды мутанта угадывалось до сих пор лицо Вадика Уринсона. Видать, тот, кто тогда стрелял в офисе, убил подпольного банкира, да не догадался, по незнанию тонкостей, прострелить ему голову. Тот напал на своего убийцу и на трупе откормился в такую жуткую тварь.

Почему убитый тоже не восстал, было ясно сразу – на стальном углу сейфа было огромное пятно запекшейся крови, а висок жертвы проломлен. Видать, Уринсон набросился на него сзади, что объясняет наличие заряженного оружия, и они оба упали, причем жертва ударилась головой о железный угол, обеспечив восставшего Уринсона пищей.

– Вадь… охренел ты на людей кидаться, – сказал доверительно убитому чудовищу Валера. – Раньше совести не было, жлобом был всегда, а сейчас так и вообще. Знал бы – сам бы завалил, а так Санек погиб из-за тебя, урода скаредного.

Пнув убитого тяжелым ботинком, Валера пошел на улицу. А вот там становилось проблемно. Оставшиеся три бойца успели застрелить нескольких мертвяков у арки, а за ней скрывались, не торопясь бросаться во двор, несколько «ветеранов».

– Мутанта видели, кажется! – доложил один из бойцов, показывая рукой в перчатке на крышу соседнего флигеля. – Прямо там прячется, падла.

– Тогда нечего сопли жевать, – ответил Валера, обводя стволом пистолета-пулемета окна вокруг. – Тело, раненого и ящик грузим в машины и делаем ноги.

– А он не того?.. – с сомнением посмотрел на отрубившегося Виталю Матроскин.

– А я знаю? – переспросил Валера. – В «крузак» его, в багажник, там сетка собачья. А здесь не бросим, он наш парень. И Санька тело вывозим. Вопросы?

– Никак нет! – бодро отрапортовал Матроскин.

– Тогда на счет три, два уже было! – рявкнул на него Валера. – Бегом!

Команду бросились исполнять, а сам он всадил гулко простучавшую короткую очередь в башку мертвяка, неосторожно высунувшегося в арку. Брызнуло гнилыми мозгами, труп свалился на асфальт. Тем временем один из бойцов дважды влепил из подствольника в кирпичную трубу на крыше флигеля, надеясь то ли убить, то ли просто задеть таившегося там морфа легкими алюминиевыми осколками. Но какого-то эффекта достиг – низкая тень метнулась за коньком в сторону, загромыхала кровля, а затем закачалось дерево с противоположной стороны здания: морф, как обезьяна, перескочил на него и исчез из поля зрения.

– Не телимся, сразу по газам! – скомандовал Валера в рацию, усевшись за руль своего «Рэйнджа». – Не тормозим, не боимся. Давим все подряд, хрен с ними, с фарами.

В «крузаке» его команду поняли правильно, и два тяжелых джипа, взревев моторами, рванули в арку с места в карьер, сбив на выезде сразу нескольких мертвецов. А затем машины понеслись в сторону Тверской, а уже по ней – к Ленинградскому шоссе.

Виталя выжил, хоть и остался без левой руки. Через месяц его стали называть «Капитан Крюк» или просто «Крюк», хотя никакого крюка у него не было: Валера отрубил ему руку по самое плечо.

Сергей Крамцов

17 апреля, вторник, утро

Рассвело, но не до конца. День обещал быть теплым, но пока было зябко, дул прохладный утренний ветерок. Где-то в отдалении старались переорать друг друга вороны. Два «уазика» и «Садко» выстроились в колонну перед крыльцом гостиницы.

– Еще раз объявляю всем. – Я обвел глазами стоящих у машин людей. – Колхоз – дело добровольное, наш отряд – тоже. Здоровье и жизнь никому не гарантируется, все, что мы делаем, мы делаем на свой страх и риск. Сегодня у нас первый дальний выход, не однодневный, в отрыве от базы, при отсутствии постоянной связи с ней. Среди нас есть семейные люди, поэтому я хочу быть уверен в том, что они твердо осознают возможные последствия.

Никто ничего не говорил, все молчали. Вообще-то я в ответе всех присутствующих не сомневался, но мысль о том, что мне придется смотреть в глаза детям Маши, случись с ней, не приведи бог, что-то плохое, покоя мне не давала. К ней первой я и обратился:

– Маш, ты уверена? У тебя же двое детей.

– Уверена, – ответила рыжая Маша. – Я мать кормящая, а на такой работе кормить буду лучше.

– А если без шуток?

– А если без шуток, то последствия этого шага осознаю, – чуть суше ответила она. – Достаточно четко выразилась? Тем более, сам видишь, здесь дети ценность номер один, не пропадут без меня.