Эпоха Мира и Милосердия (СИ)

Стоя перед зеркалом, Стив оправил парадный мундир, стряхнул с рукава невидимую пылинку. Ему показалось, из зеркала на него смотрит не он, а какой-то другой человек. Уже в который раз он задал себе вопрос, правильно ли поступает. Готов ли он для той игры, в которую ввязался. Было бы гораздо проще… Впрочем, что толку рассуждать. Его основной жизненный принцип — если ты можешь что-то сделать, то делай — не позволил бы ему поступить иначе. Нет ничего хуже, чем оставаться в стороне, опасаясь испачкаться. Солдат не боится ни крови, ни грязи.

Отражение Иоганна Шмидта внезапно появилось позади и чуть сбоку, одобрительно кивнуло. Стив резко развернулся на каблуках.

— Не слышал, как вы вошли.

— Ну, вы были увлечены наведением лоска. Продолжайте, прошу.

— Я уже закончил.

— Хорошо. — Бледно-голубые глаза пристально впились в его лицо. — Я хочу вам напомнить кое-что. Хоть герцог Горган, ваш сюзерен, и нажал на нужные кнопки, дабы ввести в эту шахматную партию свою фигуру, не стоит забывать, что это целиком и полностью моя игра. Калсида стала нашей благодаря Гидре, а армия потерпела сокрушительное фиаско. Его Величество прекрасно об этом осведомлен, так что даже не пытайтесь перетянуть одеяло на себя и присвоить себе наши заслуги. Вы будете контролировать Старка, а я буду контролировать вас. Помните об этом.

Роджерс кивнул с невозмутимым видом.

— Я просто солдат, мессир. У меня нет опыта в подобных вещах. Так что я полностью полагаюсь на вас.

И кажется, Шмидт остался доволен его ответом.

Долгое время Стив мысленно готовил себя к встрече с Тони, ждал этой встречи и одновременно боялся. Боялся враждебности, страха, отвращения, написанных на лице, которое частенько всплывало перед его мысленным взором с момента той памятной вечеринки. Его не должны были волновать эмоции Старка, но ничего поделать с собой он не мог — при мысли, что Тони будет его ненавидеть, что-то сжималось внутри и горечь комом подкатывала к горлу. Может, Старк и забыл его сразу, как только проснулся поутру в опустевшей постели, но для Стива та ночь была особенной. Он готов был поклясться, что между ними тогда что-то зародилось, некая связь. А возможно, это была всего лишь иллюзия, подсознательная попытка обрести привязанность взамен тех, которые он потерял. Кто знает.

В реальности всё случилось вполне буднично — они встретились в широком коридоре здания Капитолия, Старк мазнул по нему взглядом, скупо кивнул головой, обозначив, что заметил присутствие своего жениха. Шмидт взял на себя роль свидетеля со стороны Роджерса, а со стороны Старка свидетелем выступал Обадайя Стейн — неприятный лысый тип с острым, как булавка, взглядом. Кажется, он был другом Говарда Старка, а потом помог Жнецам высадиться на Калсиду. Да уж, Тони не позавидуешь. А потом они, в присутствии свидетелей, отвечали на стандартные вопросы уполномоченного чиновника Министерства по гражданским вопросам Калсиды, завершив короткую церемонию поставленными в книге регистрации подписями. После Стив стоял пару секунд, пытаясь осмыслить произошедшее. Кажется, он никогда не планировал вступать в брак. И даже серьезных отношений не планировал. Хотя, всё это сложно было назвать отношениями и тем более браком. Придется периодически себе об этом напоминать.

Развернувшись лицом к двери, внезапно уперся взглядом в Стейна, увидел, как он отечески похлопывает Тони по плечу, а тот каменеет от его прикосновения, поймал конец фразы.

— …ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Ты с детства был гением, мой мальчик, но вот дисциплина у тебя всегда хромала. Надеюсь, капитан Роджерс научит тебя дисциплине.

Стива внезапно обдало жаркой волной ненависти, и лишь через секунду он осознал, что это не его эмоции, а эмоции Старка. Прерывисто выдохнул, борясь со жгучим желанием подойти и свернуть Обадайе его жилистую шею. Что-то странное творилось. Его способности эмпата никогда не были настолько хороши. Внешне Старк остался невозмутим — дернул уголком рта, что-то ответил, что-то стандартно вежливое.

На выходе их обступила толпа журналистов. Стив на секунду ослеп от вспышек, оглох от голосов и совершенно растерялся; на Аристотеле не существовало такого понятия как «свободная пресса», и это сборище горластых дотошных людей обоего пола вызывало у него смесь тревоги и раздражения. Старк же сориентировался мгновенно — шагнул ближе к Роджерсу, приобнял за талию, широко улыбнулся, приветственно закивал журналистам, потом махнул рукой, призывая к тишине.

— Дамы и господа, времени у нас с супругом не так много, поэтому отвечу всего на несколько вопросов.

Все опять заговорили наперебой, пока Тони царственным жестом не дал слово тощему пареньку в клетчатой куртке.

— Мистер Старк, о вас давно ничего не было слышно. Вас даже считали погибшим. Это правда, что вы добровольно пошли на сотрудничество с… новыми властями?

Теперь, когда Тони стоял вплотную, прикасаясь к нему, эмпатия усилилась, и Стива словно прошило судорогой боли, хотя внешне Старк выглядел совершенно расслабленным.