Эпоха открытий

В авторитарных и квазиавторитарных государствах политические механизмы перенаправления массового недовольства к новому общественному договору ослаблены, и протесты, как правило, заканчиваются либо репрессиями, либо революциями. Волна протестов, которая привела к свержению президента Туниса в январе 2011 г. (вызванная голодом, безработицей и повышением стоимости жизни), к декабрю 2013 г. докатилась до Египта, Ливии и Йемена, где правителей также заставили покинуть свои посты; вызвала массовые гражданские беспорядки в Бахрейне и Сирии; разожгла протесты в Кувейте, Ливане, Омане, Марокко, Иордании и других арабских странах. Движущие силы «арабской весны» не сводились к одной лишь экономической несправедливости, которая спровоцировала сидячие забастовки по всей Северной Америке и привела к краху правительства в Европе. Растущая разница в материальном положении граждан в арабских странах сыграла свою роль, но кроме нее существовали и другие факторы, о которых уже шла речь в этой книге: растущее молодое население, получившее более качественное образование и раздосадованное тем, насколько предложенный им общественный договор отличается от общественного договора, которым пользуются их сверстники в других странах мира; потрясения, в результате которых цены на продукты взлетели, а над мелкими общинами нависла угроза голода; вопиющая коррупция, кумовство и притеснения в общественных системах, которые по умолчанию ставили интересы сильного меньшинства выше интересов экономически безгласного большинства.

В Китае также происходят все более частые и интенсивные публичные протесты, хотя из всех авторитарных режимов современного мира Коммунистическая партия Китая обладает наиболее эффективным и сложным аппаратом для перевода в другое русло и рассеивания инакомыслия. Проект «Золотой щит», или «Великий китайский файрвол», препятствует организации гражданских акций; в середине 2015 г. в рамках полицейской программы было арестовано 15 тысяч человек за преступления, «ставящие под угрозу безопасность интернета» [61]. Когда люди действительно выходят на улицы, в этих местах быстро появляется полиция, подавляющая их одной только численностью, – так, в феврале 2011 г. китайские пользователи интернета, вдохновленные примером «арабской весны», призвали сторонников «жасминовой революции» собраться на популярной площади Пекина, – но, когда люди пришли на площадь, там уже дежурили сотни полицейских [62]. В то же время режим прилагает немало усилий, чтобы наделить своих граждан конкретными материальными благами (исторически беспрецедентный экономический рост, улучшение государственных услуг и программ социального обеспечения), и проявляет намерение ограничить собственную коррупцию. Режим умело пользуется методами мягкого воздействия, такими как образование и средства массовой информации, для формирования у общественности уверенности в том, что правительство «служит народу», одновременно посредством точечных жестких мер давая понять, что любая попытка бросить ему вызов потерпит неудачу. Хорошее правительство, вышедшее из народа и работающее для народа, – таков общественный договор, принятый в Китае. Пока он зарекомендовал себя как устойчивый и способный адаптироваться к потрясениям, которые привели к смещению руководства в других странах.

Цена нарушенного договора

Протест всегда был характерной чертой общественной жизни. Примечательными в протестах, бушевавших в предыдущем Ренессансе, были, во-первых, их сила, широта и частота, а во-вторых, та роль, которую в их возникновении сыграли новые технологии. Эти признаки, безусловно, наблюдаются и в Новом Ренессансе. В 2011 г. журнал Time назвал человеком года собирательный образ «Протестующего» в знак признания роли социальных движений, которые прокатились по всей планете от Нью-Йорка до Нью-Дели. Facebook, Twitter, WhatsApp и Snapchat стали для недовольных средством найти друг друга и объединить свои голоса.